Начало игры

19 Июля, Вторник, после полудня. Ветрено, без осадков. Достаточно холодно для летнего месяца.

Темные переулки, провонявшие отбросами и немытыми телами бездомных бродяг, обшарпанные стены домов, покосившихся от времени и отсутствия ремонта, грязные, мерзкие лица бесчисленных столичных воров, хулиганов, попрошаек, пьяниц и просто ублюдков, готовых за мелкую монету огреть по голове всякого неудачливого прохожего, которого только по незнанию могло занести сюда, – то место, где при должном умении можно надолго исчезнуть с глаз или же наоборот – привлечь к себе внимание. Причем не всегда ненужное – особо не скрываясь, открыто демонстрируя свое презрение к жителям этой части города, но всем своим поведением излучая только уверенность и жестокость к тем, кто посмеет приблизиться, Шарлотта провела в этих замызганных кварталах уже несколько дней. Привлечь к себе внимание - абстрактная, но имеющая смысл цель. Чье внимание - можно было только догадываться.
«Мерзко, противно, грязно», - без тени эмоций на лице, Шарлотта подбирала эпитеты, соответствующие этому месту, каждый раз, когда одна из ее чудесных алых туфель оказывалась в луже. Не наступать в них было чрезвычайно сложно – они были повсюду. Об их происхождении можно было только догадываться, ведь дождя не было давно, но от этого становилось только противней. «Как представишь, откуда могла взяться эта жидкость под ногами – становится дурно…», - в такие моменты лицо девушки все же кривилось от отвращения, и ей до чертиков хотелось убраться отсюда подальше. Какими бы не были цели, но грязные подворотни – не самое подходящее место для прогулок молодых леди, пусть даже давно не носящих пышные платья, не посещавших балы и ненароком побывавших в Бездне.
Когда очередной заваленный мусором переулок был позади, Шарлотта остановилась в тени одного из домов. Строение выглядело гораздо менее убогим в сравнении с теми, на которые Лотти любовалась буквально полчаса назад – сегодня она подобралась ближе к оживленным, центральным кварталам города. Чем ближе к центру, тем меньше подозрительных типов кругом и тем больше шанс постоять спокойно какое-то время, погрузившись в размышления. Алый плащ скрывал ее внешность от ненужных взглядов, а уверенность движений предостерегала от опрометчивых поступков всех возможных претендентов на внезапную смерть от кинжала Шарлотты.
Переулок оказался на удивление тих и пустынен. Только в его противоположном конце в куче тряпья «отдыхал» какой-то пьяница. Это немного сбивало с толку – в конце концов, несмотря на близость к центру и дневное время суток, для городских трущоб здесь было слишком пустынно и странно, действительно странно тихо... «Или я просто настолько устала от этого места, что во всем ищу подвох и повод убраться отсюда поскорее». Шарлотта не боялась за свою безопасность – она умела постоять за себя, да и свойственная Посланникам Бездны способность быстро восстанавливаться после любых ранений давала ей значительное преимущество. В крайнем случае, вариант «бежать» в поисках более выгодной позиции тоже рассматривался, к тому же, Лотти знала, что Карма, ее союзница, тоже где-то в городе. Баскервилли нечасто действовали в одиночку, обычно стараясь держаться группой. Поэтому причину своей тревоги Шарлотта не понимала, но обезопасить себя было всегда полезно.
Отточенное, верное движение – в руках, будто из ниоткуда, появляется кинжал. Лотти пару секунд помедлила, всматриваясь в каждую тень этого тихого переулка, - ничего бросающегося в глаза, но изменять принятое решение было не в ее привычке. Один шаг, второй, третий – легкий стук каблучков. Здесь даже луж нет – поэтому ничто не омрачает скрытое капюшоном личико девушки, на котором нет обычного безумного выражения, ведь сейчас нет смысла играть – жертва совсем рядом и совершенно не собирается сопротивляться. Одно верное движение – одной головной болью меньше.

Отредактировано Charlotte Baskerville (2010-12-03 00:25:27)

Инстинкт редко подводил Шарлотту. Если уж переулок показался не самым безопасным, значит, он действительно таил в тенях высоких зданий какую-нибудь жутко неприятную пакость, которая обязательно вышла бы всякому неосторожному прохожему боком. Или не всякому. И даже необязательно неосторожному.
Несколько стремительных шагов до предполагаемой жертвы – и чем ближе, тем больше усиливается тревога. Шарлотта уже не вглядывается в каждую тень и не высматривает любой намек на движение – ее заботит только человек, развалившийся прямо в луже, странно тихий, с окровавленной головой… Еще один, последний шаг – и девушка замечает, что кровь на волосах этого, очевидно, неудавшегося грабителя или жертвы кого-нибудь подобного еще не успела высохнуть, а лужа под ним имеет соответствующий темно-алый оттенок. Множество мыслей пронеслось в голове за те несколько секунд, пока Лотти была еще охотником, а не жертвой, и только одна – «так легко меня поймать?..» - когда нежная кожа запястья ощутила бесцеремонное и весьма болезненное прикосновение.
Однако последовавший за этим неприятный хруст сломанных косточек оказался недостойным внимания девушки. Она только едва заметно поморщилась, когда нормальный человек, по меньшей мере, скривился бы от жуткой боли в запястье. Тот факт, что ее вот так просто застали врасплох, был во множество раз важнее: «Меня, выжившую в Бездне, меня, когда моей ловкости и изворотливости можно позавидовать, меня…» Удивлению Шарлотты не было предела, поэтому все прочие эмоции на пару секунд отошли на второй план. На пару секунд, достаточных, чтобы почувствовать, как маленький кинжальчик выскальзывает из безвольных пальцев, чтобы услышать странно довольное «сюрприз», чтобы понять, что косточкам потребуется время, чтобы срастись… Чтобы, здраво оценив ситуацию, широко улыбнуться в своей обычной сумасшедшей манере – и пожалеть о том, что капюшон скрывает ее чудную улыбку от глаз загадочного человека, рискнувшего вторгнуться в личное пространство леди Баскервилль.
Увы, но из-за резкого движения просторный капюшон не только скрыл ее личико, но и лишил возможности видеть «собеседника», а шевелить второй рукой было себе дороже – кто же знает, каким запасом умственных способностей и адекватности обладает этот мастер-шпион, умудрившийся остаться незамеченным до последней секунды. Не хотелось  лишиться второй руки, если вдруг желание видеть воспримут как попытку сопротивления.
- Да вы чертовски необходительны с дамами, - до противного сладкий голос, слегка растягивающий гласные, - вас не учили хорошим манерам?
Ни тени страха, ни нотки паники – только уверенность, насмешка и терпеливое ожидание подходящего момента: ведь кинжал совсем рядом, на земле, а Леон готов явиться по первому зову. Но пока в этом не было нужды – раз Шарлотту не прирезали сразу, значит, от нее живой чего-то хотят.

Слишком самоуверенно и навязчиво. Шарлотта должна была сразу догадаться, что человек, умудрившийся так запросто ее поймать, не мог быть обычным бродягой или головорезом, покусившимся на «лакомый кусочек», разгуливающий по темным переулкам столицы. Все они – безмозглые, грязные, никчемные людишки – только и делали, что шарахались в стороны, стоило только сверкнуть лезвию кинжала, а капюшону – открыть кровожадную улыбку Баскервилль. Были, конечно, уникумы, но они кончили свою полную риска жизнь в канаве с перерезанным горлом. Достойный конец для таких тварей.
Сейчас же – случай из ряда вон. Крупная птица, не иначе, причем решившая, что хрупкая с виду девица сначала согнется от боли, а потом под угрозами ответит на любой вопрос… «Опрометчиво. И чересчур нагло». Да, запястье ныло, но это была не та боль, из-за которой стоило показывать свою слабость. Терпели и не такое. К тому же, немного времени – и все кости встанут на место, перелома – как не бывало. Только бы не дать понять, что рука вот-вот вновь придет в норму…  Лотти нарочно скривилась, когда ее бесцеремонно дернули вперед за покалеченное запястье.
- Раз в месяц обязательно развлекаю себя такими прогулками, - если бы можно было назвать голос «кисло-сладким» - приторным, но с едкими, невыносимо «кислыми» нотками сарказма, - а вы, видимо, тоже грешите подобным…
Легкий кивок в сторону распластанного в собственной крови, смешанной с местной грязью, тела.  Кажется, беднягу огрели по голове как следует – чтобы раз и навсегда. Отброс общества стал таковым в прямом смысле. Ликвидировать на своем пути весь мусор – знакомая позиция…
Шарлотта, справедливо решив, что человек, настолько уверенный в себе, не дернется в панике от одного только ее движения, медленно подняла руку и скинула с головы капюшон. Уж очень было любопытно, что это за фрукт такой неожиданно встретился ей в столичной помойке. Несколько мгновений Лотти внимательно изучала этого человека: на первый взгляд, ничем не отличающийся от других представитель дна общества . «Что ж, неплохо подобрал костюмчик… Только все остальное выдает тебя с потрохами».
Среди обитателей этого района города не было тех, кто держался бы столь уверенно. Все они только делали вид: некоторые считали себя хозяевами мира сего и ходили, вздернув нос так, что он едва не задевал низкие потолки местных таверн и уж наверняка собирал все верхние части дверных косяков. Среди обитателей этого района не было тех, кто застал бы Шарлотту врасплох. Кто изучал бы ее столь пристально и без тени страха. Кто безапелляционно заявил бы, что вызывать Цепь – себе дороже… «Неужели Пандора?»
Внезапная мысль поразила своей простотой и точностью – кто же еще, как не Пандора! Человек определенно знал, с кем имеет дело (пусть и не до конца осознавал всю критичность ситуации, бедняга). Внезапное озарение пробудило жуткое желание «поиграть», как любила Лотти, когда попадался интересный… соперник. Улыбка леди Баскервилль стала зловещей, пробирающей до дрожи, а ее взгляд маньяка встретился со странным, не менее чокнутым взглядом человека в сером, чей единственный видимый из-под челки глаз был пугающе красного цвета. Разумеется, пугал он только людей неискушенных.
- Заманчивое предложение – сделать мне больно, - Шарлотта даже облизнулась, предвкушая интересный разговор, и подалась вперед, - у меня будет выбор, или способ останется на ваше усмотрение?
Где-то в глубине души Шарлотта понимала, что этот человек не зря явился один. Он либо очень силен, либо не хочет, чтобы об этой встрече знали другие прихвостни правительства, либо и то, и другое. Неутешительно, но не страшно – договориться можно всегда. Тем более, если это будет выгодно обоим.

Ощущать свое превосходство и непоколебимую уверенность в том, что никакая зараза и никакая мразь не в состоянии прервать жизнь любого из Баскервиллей, всегда было приятно. Иногда – до безумия, и безотчетные и абсолютно неадекватные поступки совершались сами собой, а провокационные речи словно произносились кем-то другим, но почему-то губами Шарлотты... И Лотти уже привыкла к этому странному чувству, когда остатки здравого смысла, безнадежно запрещая лезть на рожон, разлетаются в пух и прах, а их место тут же занимает дикое, необузданное желание… Желание испытать судьбу, подразнить своих врагов и показать им, что отчаянные попытки прирезать  Посланников Бездны – бесполезны. Безумная, нескончаемая игра со смертью, из которой никогда не выходила победителем эта черная с косой.
Так и сейчас: вызывающее поведение, едкие реплики, неописуемое, просто-таки клиническое сумасбродство… И к чему это привело? Как и всегда - острая боль, вымученная насмешка и совершенно ненужная мысль: «Блузка-то белая… И дырку придется заштопать…». Больно? Чуть-чуть. Страшно? Совсем нет.
Однако же вошедший под ребра небольшой нож оказался гораздо действенней сломанного запястья: как-никак, сломанные конечности – не такая уж редкость, а вот продырявленная не самым чистым ножичком нежная, гладкая кожа молодой леди… В другом месте, в другое время и при других обстоятельствах Шарлотта скривилась бы, только представив себе эту картину.  Теперь она оказалась непосредственно участницей этого вероломного действа, испоганившего чудесную блузку и изуродовавшего ее изумительное, несравненное тело. О том, что может остаться шрам, Лотти старалась не думать. Да и странно это было – размышлять о своей внешности, когда надо изображать отчаянно умирающую... В конце концов, оставшееся в ране лезвие ножа приносило не самые приятные ощущения.
- Долго ловить будешь, дорогой друг, - хрипловато и язвительно, зажимая свободной, здоровой рукой мерзкую рану, - и еще пожалеешь, что угробил такую прелесть, как я…
Что бы сделал на ее месте простой смертный?
Словно не удержавшись-таки от слабости и боли на ногах, Лотти с тихим полувсхлипом-полувздохом обмякла, обессилено падая на колени. Упасть ничком и окончательно вымазаться в грязи (а заодно и в крови убитого пьяницы) не позволило сломанное запястье, которое все еще сжимал этот человек в сером. Полы алого плаща разметались полукругом, скрывая лужу крови, мелкий мусор грязного городского переулка, кинжал, который Шарлотта выронила, когда ее ручку немилосердно вывернули…  Совсем не то, что должен скрывать плащ Баскервиллей. Мусор, грязь, кровь, покалеченное тело…  Только на мгновение Лотти закусила губу, сдерживая стон то ли разочарования, то ли боли. И этого мгновения было достаточно, чтобы снова нацепить ту противную, чересчур широкую улыбку, на этот раз слишком напряженную, всю сумасшедшую прелесть которой портил взгляд, в котором нежданно-негаданно проглянула серьезность.
- Зря стараешься, милый, - Шарлотта пошевелилась, приподнимая голову и прямо глядя на этого хладнокровного, судя по всему, члена «Пандоры», жалкого служку герцогских домов – и поморщилась от боли, которую приносило лезвие после каждого неосторожного движения, - не хочешь попробовать предложить что-нибудь взамен за столь ценную информацию?..
Лотти отняла руку от раны и взглянула вниз – ее кровь, противная, липкая, раздражающая одним своим видом… Надо было поскорее вытащить лезвие, иначе она потеряет много крови и потом долго проваляется без сознания, ослабевшая, но, безусловно, все равно живая. Ну как она быстро восстановится с этой железякой внутри?
Нащупала рану, стараясь делать это как можно незаметнее – будто бы просто зажимает ее в надежде остановить кровь, а затем – и обломанное лезвие ножичка. Немного усилий, осторожности и терпения… Только в голову лезут опять ненужные мысли: «И откуда у слуги герцогских Домов такая дрянная вещица?..»

Медленно покидающее рану лезвие помогало весьма реалистично кривиться от боли. Баскервилли, конечно, в каком-то смысле гордились своим высоким болевым порогом и выживаемостью, но даже на них возраст накладывал определенный отпечаток. Как выяснилось, чем старше Баскервилль, тем сильнее он чувствует боль, однако она (как, например, от удара кинжалом в живот) не идет ни в какое сравнение с той, которую ощущает обычный человек. И уж тем более простой смертный вряд ли решился бы на то, что задумала Шарлотта, вынимая остатки ножичка из раны. Хотя… Кто знает, может, это опять взыграла неадекватность молодой леди Баскервилль?
Из-за смеси чувств, вызванной окончательным и не самым приятным падением на колени перед этим человеком, ее чудесными волосами, придавленными грязным ботинком к не менее грязной земле, небрежно отброшенным в сторону сломанным запястьем, которое от резкого движения кольнуло болью,  но которое, кажется, потихоньку начало обретать чувствительность, Лотти прослушала заданный ей вопрос. Отвлеклась, прислушиваясь к своим ощущениям, гадая, какими частями тела она может воспользоваться, а какие пока еще не в порядке. «Непозволительная невнимательность к противнику, заканчивай с этим». Впрочем, когда чужая рука резко вздернула подбородок Баскервилль, красноречивый взгляд алого глаза ее оппонента не оставил сомнений в сути вопроса. 
Признаться, Шарлотта была удивлена, что этот человек так легко согласился торговаться. Она ожидала приставленного к горлу кинжала, возникшую из ниоткуда Цепь или какую-нибудь уловку, не оставляющую ей другого выбора, кроме одного, стандартного: смерть или ответы на вопросы. Однако странного вида трость, которую незнакомец выудил из темноты, наводила на размышления. Следовало быть осторожнее, аккуратнее, следовало не дать повода усомниться в том, что она готова обменяться сведениями. Что она слаба, что пойдет на уступки в обмен на жизнь, что… Но ее порой неудержимая страсть к риску, ее безбашенность могли помешать сыграть эту роль загнанной в угол овечки – Шарлотта хорошо это понимала, уже наступала на эти грабли, однако… Страсть к риску, да?
- Не расскажете ли сказку о Трагедии столетней давности?  - широко распахнутые, подведенные черным глазки Лотти смотрели прямо в единственный видимый из-за челки глаз человека, которому было бы неплохо поучиться хорошим манерам. При всем желании она не могла сдержать насмешливую, полубезумную ухмылку.
- Только такую, которой я еще не слышала. В обмен я… - Красивое личико исказилось от боли, а бесполезная пока рука со сломанным запястьем непроизвольно дернулась – выскользнувшее из раны в животе лезвие ножа принесло мало облегчения. - …Я отвечу на ваш вопрос. Или вопросы, как знать...
«Расскажу сказку взамен», - мелькнуло в голове, и Шарлотта снова мерзко улыбнулась красноглазому. Она продолжала держать руку на ране, плашмя прижимая к ней вытащенное лезвие. Пока еще было рано показывать характер и действовать – был шанс получить кое-какую информацию. Так почему бы не воспользоваться им? Эта… встреча могла принести выгоду обоим. Ну, или только одному – в худшем случае.

Чувствительность сломанного запястья медленно, но верно возвращалась. В этот раз кости срастались быстрее обычного – видимо, перелом был не таким критичным, как показалось сначала. Шарлотта осторожно пошевелила пальцами, оценивая их способность к быстрым и ловким движениям, и невольно усмехнулась – еще несколько минут, и она сумеет подобрать валяющийся под плащом кинжал достаточно быстро, а лезвие в другой руке, испачканное ее собственной кровью, послужит временным оружием, если вдруг только сросшиеся кости подведут.
Однако этот странный человек начал говорить не менее странные вещи. Лотти не думала, что он купится на ее предложение обменяться сказочками – он не казался настолько наивным, а она, в свою очередь, не была настолько наивна, чтобы всерьез положиться на возможность услышать какую-нибудь занимательную историю. Баскервилль просто пыталась выиграть время, чтобы позволить своему телу вновь обрести обычную подвижность, не причиняющую боли. Только теперь, судя по всему, ей это не требовалось больше.
- Друзьями? Человек в Пандоре? Предлагаешь мне… - слова словно вырвались сами. Шарлотта не успела как следует оценить предложение, взвесить все «за» и «против», обдумать, найти подходящий колкий ответ… Откровенного предложения о сотрудничестве она ожидать не могла. Подумаешь, случайная встреча, единичный обмен информацией, который больше не повторится. Ну, порезвились чуть-чуть, сломали даме запястье, прокололи даме животик… А дама уже собиралась ответить чем-нибудь похожим. Странный красноглазый человек, в чьих способностях не приходилось сомневаться, разрушил все ее планы на ближайшие несколько минут их совместного существования. Разрушил с громким треском, почти грохотом, оглушив ее настолько, что она открыто показала свое удивление и забыла поморщиться от боли, которую должна была приносить кошмарная рана под ребрами. Еще одно неприятное упущение в списке всех неприятных упущений, которые Шарлотта умудрилась допустить сегодняшним вечером.
- Значит, человек среди Баскервиллей в обмен на... - не договорив, девушка окинула оценивающим взглядом своего оппонента, будто бы прикидывая, сгодится ли он для той работенки, которую леди Баскервилль для  него припасла. То тряпье, в которое вырядился этот член Пандоры, явно было обычным маскарадом. Но кого обманут лохмотья? Его хитрость, умение вести... беседу с применением оружия, его цепкий, внимательный и прямой взгляд и уверенность слов и движений... Шарлотта сама была неплохой актрисой и не отрицала наличия таких способностей у других, но почему-то была уверена, что его предложение – абсолютно откровенно, а утверждение, что он далеко не последний человек в Пандоре, не было похвальбой или попыткой убедить и обмануть, но было констатацией факта. Приятно, когда с тобой говорят открыто и честно. И не втыкают в тело разнообразные острые предметы.
Оценив открывающиеся возможности и богатый список неприятностей, который может принести подобная «дружба», Шарлотта улыбнулась этому красноглазому типу. И даже почти без безумства, только слегка насмешливо, чтобы не строил наивных предположений о ее доверчивости. Согласиться просто так было бы слишком опрометчиво, но и отказываться не стоило – предложение было заманчивым, пусть и опасным. Лотти тут же вспомнила Винсента, который умудрялся работать на два... Нет, пожалуй, на три фронта. Чем этот человек хуже Найтрея? Чем опаснее? Дополнительный источник информации полезен всегда, а убедиться в ее правдивости поможет Винсент. Но в крайнем случае – уж очень он раздражал Шарлотту в последнее время, пусть она и не показывала этого открыто.  А может, он окажется даже полезнее Винсента? Информацию о Посланниках Бездны нетрудно подтасовать, хотя, скорее всего, необходимости в этом не будет  – Баскервилли сами знают не так много, как хотелось бы. Просто следуют приказам.
- Хотите сотрудничать? С одним условием, мой загадочный друг. Вы отпустите меня сейчас, не задавая лишних вопросов. – Лотти не была уверена, что находится в том положении, чтобы ставить условия, но из принципа не могла согласиться вот так просто. «Дружба» накладывала определенные обязательства, а раз уж сегодня Шарлотта так удачно оказалась пострадавшей стороной, то почему бы не пойти ей навстречу?
- Пожмем руки?.. – улыбка, насмешливый блеск в глазах, испарившиеся остатки безумства – леди Баскервилль была серьезна как никогда. А то, что она протянула молодому человеку руку, которую он сам сломал, но которая вновь обрела подвижность, было своеобразным жестом доверия с ее стороны. Опрометчивого, безумного доверия, ведь она собиралась неожиданно воспользоваться снова здоровой рукой. И только сознательно лишив себя этой возможности, Лотти невольно напряглась: если ее обманывают, то придется туго. Но руку не опустила и взгляда не отвела. Ошибка за ошибкой, но будь что будет. Не впервой.

Отредактировано Charlotte Baskerville (2011-02-18 23:06:07)

Еще одно удивление, еще одна неожиданность. Правда, не такая ошеломляющая, как предложение о сотрудничестве, но все-таки Шарлотта ожидала подвоха. Хоть какого-то. Вместо него – торжествующая улыбка на губах человека, который явно добился, чего хотел, который доволен результатами этой неожиданной встречи. Доволен и не скрывает этого, а Лотти все еще опасается, что втянула сама себя в то, что может обернуться круто не только для нее, но и для остальных Баскервиллей – если вдруг правда об этой «дружбе» выплывет наружу и с ее стороны, и в Пандоре. Впрочем, жизнь члена Дома Баскервилль всегда была полна риска, поэтому Шарлотта не привыкла долго жалеть о содеянном и тщательно анализировать поступки. Мнимое бессмертие закрывает глаза на истинную жестокость реального мира, учит преуменьшать степень риска… И удивляться, когда становится поздно.
Шарлотта медленно поднялась с колен – рана еще давала о себе знать ноющей болью. Доверительный жест поддержки со стороны этого человека заставил леди Баскервилль невольно усмехнуться: это ведь такой шанс воспользоваться случаем – и проколоть ненавистного прислужника четырех Домов! Но шанс был упущен еще пару минут назад, когда она согласилась сотрудничать. Какие бы слухи о бесчувственности и безнравственности Баскервиллей не ходили, элементарные понятия о чести и честности были у каждого из них – просто проявлялись специфически. Так, чтобы было удобно.
- Взаимно. И стоило это малой крови, к счастью, - насмешливая улыбочка снова появилась на губах, исказив черты лица девушки, – ни одна из ее улыбок не обходилась без безумных искорок во взгляде. Что именно она имела в виду – себя ли, окровавленную, или этого пандоровца, который тоже получил бы свое – можно было только гадать.
Судя по всему, от Шарлотты больше ничего не требовалось. Немного странно – ему достаточно одного ее согласия? Но она не могла не воспользоваться случаем уйти сейчас – слишком много времени Лотти провела здесь, а впереди ее ждал новый день. И, возможно, новые знакомства… Не менее интересные знакомства. Поэтому Шарлотта ответила молчанием, когда ее новый «друг» объявил о необходимости возвращаться туда, откуда пришел. К своей Пандоре, герцогским Домам, этим ничтожным… На миг внутри все дрогнуло – она опять в красках представила себе, что же будет, узнай другие, что Шарлотта начала двойную игру. Но как дрогнуло – так и забылось.
- Ксарксис Брейк… - тихо мурлыкнула Лотти себе под нос, глядя в спину удаляющегося молодого человека. Такое колючее имя, наверняка, как и сам его носитель… Колючее, не слишком приятное слуху, но и по-своему интересное – в самый раз для такого, как он. Имя, которое стоит запомнить и уже никогда не забывать – слишком ценное приобретение.
Лотти еще постояла некоторое время, посматривая по сторонам, вглядываясь в каждую тень, – она и теперь ожидала подвоха. Но раз ничего необычного – можно возвращаться: Шарлотта подняла свой кинжал, накинула на голову капюшон и запахнула плащ поплотнее – стало прохладно, а она заметила это только сейчас. Развернулась, направившись в противоположную Брейку сторону – в самое сердце трущоб, где ее должна была ждать Лили. Рука все еще сжимала не слишком острое лезвие ножа, но недолго – эта игрушка не смогла нанести ей смертельную рану – значит, она ничего не стоит. Несколько шагов – и остатки ножичка полетели в кучу мусора. Вместе с остатками боли под ребрами.

-----------> Заброшенный дом в сердце трущоб

Отредактировано Charlotte Baskerville (2011-02-28 17:54:06)

<-----Рыночная площадь

Блейз не то, чтобы спешил, однако и не особенно тормозил по ходу погони. В какой-то момент, когда, казалось, фигура исчезла из виду, он даже подумал, что зря затеял это все. И выбираться из трущоб не самое приятное занятие. Да, в этот момент он уже успел слегка оглядеться и понять, куда занесла его нелегкая. А нелегкая была к нему явно не слишком благосклонна, потому что любой человек, в достаточной степени длительно проживавший в Лебле, прекрасно понимал, что воры и мошенники убегают в трущобы не потому, что там светло, чисто и прекрасно. Совсем не потому. У этого есть две причины: во-первых, там легко потеряться, а во-вторых, что более неприятно, у них там могут найтись подельники и защитники. И если подобных защитников там будет достаточно, то никакое благородство уже не поможет...
Об этом Грей подумал, когда уже шел по трущобам, выискивая хоть какой-то след пропавшего вора. Именно в этот момент на глаза ему попалась монета, сверкнувшая в грязи мостовой трущобной улицы. Выводы были просты: монета поблескивает, значит, новая; монету не завалило грязью, значит, упала не так давно; монета все еще лежит и ее никто не подобрал,  значит, упала не просто недавно а буквально только что. И тот, кто ее обронил, все еще недалеко. А с учетом того, что монеты в трущобах - редкость, значит, ее будут обратно искать. А если не будут, то... какая разница? Где упала одна, там упадет и вторая - в бюджете нашего вора, оказывается, неплохая дыра! И этим стоило воспользоваться. И в тот момент, когда Грей уже подходил к монете из-за своего поворота, она заметил и фигуру вора в плаще, который монету так же приметил. Ну, молодец. Так тебя поймать даже проще.
И в тот момент, когда девушка, а тут не понять, что это девушка, было уже невозможно. Платье все-таки мужчины не носят. Хотя бывают такие, которые пытаются обмануть таким образом...
Так вот, в тот момент, когда вор протянул руку к монете, Блейз, реакция которого была в разы лучше хотя бы по причине его постоянной физической подготовки и определенной сытости, правой рукой подхватил монету, а левой в то же мгновение схватил вора за руку.
А уж когда вор попросил отпустить, сразу стало понятно, что это все-таки девушка. Девушка-девушка, а можно с Вами познако...ого! Шпага в ее руке даже почти внушила Грею праведный ужас. Он даже подумал было, что стоит девушку отпустить с миром. Но увы. Правая рука у молодого человека была свободная, так что он был даже в выигрышной позиции.
- О, дорогая, меня этим не напугать, - ухмыльнулся Блейз, голубой глаз его недобро сверкнул. Он не любил, когда ему угрожают. Терпеть не мог, - опусти булавку.
Однако правая рука у него легла на эфес собственной шпаги, и молодой человек был готов в любой момент выхватить свою "булавку" и ответить на возможный выпад. Хотя ощущение у него было, что девушка фехтовать не умеет. Ну откуда у девушки из трущоб такие умения, действительно? Посему Грей был расслаблен несколько больше, чем было необходимо для серьезного ответа на возможный выпад.

А вообще-то Блейз очень добрый и вежливый. Ну, как добрый... просто он предпочитает не убивать, а насмехаться. И... как вежливый... просто он предпочитает сначала предупредить, а уже потом наказывать. Очень даже тактично предупредить. Например, вот так: "Уважаемый, я планирую Вас наказать! Предпочтительна порка". Ну или как-нибудь еще. Все зависит от того, с кем в тот или иной момент имеет дело мужчина.
А еще... а еще Блейз терпеть не мог, когда ему угрожают. Вне зависимости, считает он человека за противника или нет. Хотя бы потому, что угроза должна быть действительной. Просто, иначе какой смысл угрожать, если впоследствии ты не можешь эту угрозу воплотить в жизнь? М? Вот-вот! Никакого! И вот именно сейчас Блейз искренне считал, что девушка зря это сказала. Для того, чтобы убить его, ей надо было внезапно оказаться мастером фехтования хотя бы на уровне самого Грея. Если не лучше.Тем более что держал он ее за правую руку и искренне сомневался, что она способна серьезно орудовать шпагой еще и левой рукой. И вообще шпага в ее руке казалась ему странной игрушкой, которая явно не девичья...
А уж когда девушка внезапно решила на него напасть... тем более из такого... явно невыгодного положения...
Другое дело, что и для него самого не было особенно удобно атаковать или защищаться в таком положении. Однако как-то быть проткнутым так глупо мужчине совершенно не хотелось, так что он сделал единственное, что, на его взгляд, было верным. Точнее, как... он отпускать девушку не собирался, однако отвести от себя шпагу он планировал.
- Да, дорогая, конечно! - выдал молодой человек, нездорово ухмыльнувшись, на ходу уже почти вытаскивая шпагу, - уже бегу на тот свет.
А вообще не мешало бы у нее эту самую шпагу забрать. Но это он сделает в другой раз, потому что сейчас Грей уже держался за эфес своей и отводить от себя удар шпагой было гораздо удобнее.
Что он и сделал: резким движением он вытащил шпагу из ножен. Собственно, именно этим маневром Грей и отвел удар девушки, упершись эфесом в направленное в плечо лезвие и чуть отклонившись в другую сторону. Причем отклонился-то он как раз по той самой причине, что девушка так неумело пыталась вырвать свою руку, и мужчина, увлеченный ее движением, подался слегка вперед.
Но долго давать ей подобную фору он не собирался, тем более маневр с отводом ее шпаги в сторону удался. А теперь надо было обезвредить противника. Следующим после парирования движением был резкий рывок девушки за руку на себя, одновременно с этим выводя руку со шпагой так, словно он собрался блокировать банальный удар сверху вниз. Другое дело, что этот самый сделанный им рывок должен был заставить теперь уже девушку податься вперед и фактически напороться на лезвие его шпаги. С учетом наличия одежды на противнике, максимум, лезвие только порежет эту самую одежду, не поранив саму девушку. А если уж у нее такая же хорошая реакция, как и уверенность, то она успеет поставить свою шпагу блоком на его. Если сможет, тогда можно и шпаги скрестить, и показать ей, что такое настоящее фехтование.
Уж что-что, а фехтовать маркиз Грей умел виртуозно.

Отредактировано Blaze Gray (2012-03-26 23:33:11)

3 игровой день.
21 июля, утро, 6:00 - 12:00.
Тепло и солнечно.

Начало игры.

Линда ненавидела душную погоду, а еще - эти улицы. За достаточно приличные годы прожитой жизни она привыкла ко всему, даже к грязным переулкам со снующими туда-сюда крысами. И все же она предпочла бы обитать в более пригодных для людей местах.
Ну, хорошо, в пригодных для людей, имеющих достаточно уважения к собственным персонам.
Между тем, она шла именно по тому самому району Лебле, где промышляли всякого рода люди падшие. Сейчас Линда обитала в небольшом домике, стоявшем на, если можно так сказать, границе района приличного и неприличного. Дом, разумеется, ей не принадлежал, да и не мог принадлежать - местечко, любезно предоставленное нынешним ухажером, оставляло желать лучшего, но все же было практически собственным углом.
За всю свою жизнь Линда вообще свыклась с мыслью, что хорошо уже тогда, когда есть кровать с чистым постельным бельем, вода для умывания и сменная одежда. И, конечно же, еда.
Именно за ней направлялась Линда, негромко стуча низкими каблуками по каменной дороге и обмахиваясь веером. Мужчины провожали ее взглядами, хоть Риверсонг надела достаточно скромное платье, что одновременно и радовало, и вызывало беспокойство. Конечно, если кто-то попытается затащить ее в подворотню с какими бы то ни было грязными помыслами, Чаки не оставит мерзавца в живых, но хотелось бы обойтись без подобных крайностей.
"Чего-то не хватает", - вдруг поняла Линда, но продолжила идти вперед.
Через несколько шагов она осознала, что, собравшись идти на рынок, совершенно позабыла о корзине. Остановившись, женщина досадливо хлопнула себя по бедру и сильнее замахала веером, недовольно поджав губы. Возвращаться назад отчаянно не хотелось, но у нее не было выбора.
Решив идти немного другим путем, сокращая расстояние, Линда развернулась и быстро застучала каблучками.
За первым же поворотом Линда замерла, изумленно глядя перед собой. Какой-то мужчина, достаточно высокий и широкий в плечах, дрался на мечах с девочкой. Нахмурившись, женщина почти решила, что это не ее дело - "Ведь день на улице, нельзя показывать Чаки днем", - как вдруг узнала девчонку. Это была Мария, с которой Риверсонг была знакома вскользь, буквально едва-едва, но вполне достаточно, чтобы попытаться помочь.
Линда рванула вперед, складывая веер и сердито раздувая ноздри.
- Что здесь происходит? - громко и строго спросила она, для пущей суровости хлопнув веером по раскрытой ладони. - А ну-ка немедленно прекратите! Как вы вообще можете поднимать руку на женщину?
Обращалась Линда, разумеется, к незнакомцу. Она быстро встала на приличном расстоянии от дерущихся, причем так, чтобы видеть лицо молодого человека, а не Марии.
- Какая невоспитанность! - припечатала Линда, уперев руки в боки. - Что вам сделала бедная девочка, из-за чего вы теперь пытаетесь заколоть своим мечом?

Maria Miller

- Я не могу вам их вернуть! - зло ответила Мария.
Ведь она не врала и действительно не могла, ей они были в разы нужнее.
Противник не двигался, словно бы выжидал следующего шага Марии. Девушка волновалась все больше и больше, но продолжала упрямо хмуриться и сжимать губы.
Голос за спиной показался знакомым. Мария дернулась было, чтобы оглянуться, но услышала лязг металла и остановилась. Еще не хватало из-за чьего-то вмешательства потерять деньги или, что хуже, жизнь.
Мужчина отвлекся, но тут же посмотрел на Марию вновь. Девушка скрипнула зубами - как нехорошо, а она ведь готова была уже пнуть его в колено, раз от шпаги нет никакого прока.
- Видишь, дорогая, тебя еще и так нечестно защищают, давай ты не будешь расстраивать своих защитников и все вернешь?
Мария сглотнула. Плевать ей было на защитников, к тому же, она даже не видела, кто пытается вступиться за нее, но ситуация начинала по-настоящему напрягать. Смерти Марии не хотелось, да и тюрьма казалась не слишком хорошим вариантом.
- Отпустите меня, и я отдам деньги, - решилась, наконец, Мария и так расстроилась от собственных же слов, что поспешно отвела взгляд в сторону. Теперь было не понять, что глупее - Миллер или ситуация.
По крайней мере, она всегда сможет украсть еще. Конечно, не сегодня, после такой неудачи, когда Марии пришлось не только побегать с добытым сомнительным богатством, но и едва ли не драться на мечах.
Мария быстро глянула на незнакомца и попыталась медленно отвести свою шпагу в сторону, показывая тем самым, что драться более не намерена.

- Невозможного не существует! - бодро объявил Блейз, которого уже начала порядком раздражать ситуация. Это называется, получил несколько часов, чтобы прогуляться по городу и купить любимых булочек. И тут на тебе! Счастье есть, даже в двух экземплярах! И где счастье-то? В трущобах! Ну это же надо было, а! Но, впрочем, делать нечего. Все равно уже влез, куда не особенно просили...
С другой стороны он все-таки сотрудник органов правопорядка, хоть и несколько необычных органов. Печени там, например, или почки... впрочем, Пандора вполне могла сойти за мозг. Но не за сердце, это определенно. Между тем разворачивающиеся события как не забавляли, так забавлять и не начали. И это сильно печалило мужчину. Гораздо забавнее было бы, если бы, например, леди, которая девушку защищает, тоже выхватила шпагу и они устроили бы показательный спарринг на троих. Другое дело, что побеждать в бою женщин - дело позорное. Хуже этого может быть только проигрыш женщине. Да и вообще... тот факт, что Блейз оголил шпагу, внезапно начал Грея смущать. Он же мог логично догадаться, что девочка слабо умеет орудовать тем, что держит в руке. И он ведь мог обезоружить ее и так. Но зачем-то достал свою.. ох, какой позор!
Быстрым движением, даже не придерживая ножен, Блейз убрал шпагу, продолжая смотреть на Марию. Дело в том, что он совсем не хотел бегать просто так. Ну, пробежка по утрам это, конечно, замечательно, но все-таки зазря оказаться в трущобах - это очень печально.
- Леди, выбор есть всегда, - мрачно объявил Грей, которому по жизни обычно очень везло. Но этого знать не обязательно. Тем более двум девушкам в закоулках города.
- Хорошо! - молодой человек внезапно сжалился над воровкой и решил проявить благородство, - я отпускаю тебя. Ты возвращаешь мне половину того, что украла, а вторую половину... будем считать, что я пожертвовал деньги в фонд неимущих.
Да, манерами, когда Блейз разговаривал с кем-то ниже его по статусу, мужчина не блистал. И все же... благородство есть благородство. А теперь... девочка, если она гордая, вернет все. Если умная, вернет половину и убежит. Если глупая, то попытается убежать.
И чтобы предупредить такой возможный исход, Грей резко притянул девушку к себе и почти на ухо негромко произнес:
- Не пытайся сбежать сразу. Я умею ломать шею двумя пальцами, - шепот прозвучал крайне угрожающе.
В общем-то Блейз шутил. Шутки у него никогда не отличались добротой. Тем более шутки, в которых от шутки есть лишь малая доля.
После этих слов, Грей взглянул на защитницу воровки еще раз и произнес:
- Видите? Все. Отпускаю, - с этими словами он отпустил девушку, которую все это время держал за руку. Однако взгляд своего единственного глаза он все-таки вернул воровке, дабы та действительно не рискнула просто сбежать. Он очень не любил, когда его обманывают, и наказывал это очень жестоко.

Мужчина наконец-то убрал шпагу, и Линда отступила назад, выжидая развязки событий: что бы дальше ни происходило, по крайней мере, не прольется ничья кровь. Хоть сама Риверсонг не была примером милосердия и добросердечности, лишние кровопролития никогда не доставляли ей удовольствия.
Марии была предложена достаточно удачная альтернатива решения проблемы. Линда кивнула, будто по-настоящему была причастна к разворачивающейся ситуации, будто не просто проходила мимо и вмешалась, а была здесь изначально.
Будто бы она была близка с кем-то из этих двоих, чего ни разу в жизни не случалось и вряд ли случится. С Марией все понятно, она, возможно, мелькнет как-нибудь в поле зрения Линды, когда будет случайно проходить мимо или попадет в какую-то неприятность, о которой будут трезвонить даже в таком низком обществе, в котором они обе вертелись. Другое дело этот мужчина - он попросту правилен, до той самой степени, что кто-то определенно доверил бы ему если не жизнь, то какое-то важное решение. Такие, как он, в трущобах бывают редко, когда их приводит долг. И таким, конечно же, не нужны барышни легкого поведения в числе знакомых.
Не то чтобы по Линде было заметно, как она, так сказать, проводит свое свободное время, но, как ей казалось, что-то из этого разряда невозможно скрыть.
Девочку отпустили, но убежать она не поспешила. Мужчина что-то сказал ей, но Линда не вслушивалась.
В какой-то миг Риверсонг решила для себя, что, случись сейчас что-то плохое, она позовет Чаки. Хотя чего его звать, когда он явно где-то поблизости - Линда никогда еще в последнее время не теряла ощущения его незримого присутствия. Как ангел-хранитель, только со своими профессиональными особенностями.
- Видите? Все. Отпускаю, - оповестил мужчина.
- Вижу, - согласилась Линда, внимательно глядя на Марию.
Та отдала часть денег, а после быстро сбежала. Перед этим она поблагодарила Риверсонг, но у Линды сложилось впечатление, что это "спасибо" было вымученным.
"Устала, бедная девочка", - решила для себя женщина и улыбнулась в спину воровке.
Линда перевела взгляд на оставшегося поблизости мужчину. Она наконец-то открыла веер и пару раз обмахнула им лицо - все-таки погода была невыносима.
- Вы очень благородно поступили, - сказала Линда, складывая веер и сжимая его в обеих ладонях. Она улыбнулась так, будто от поступка мужчины зависела ее собственная судьба.
Линда взглянула на руки незнакомца, задумавшись. Она не чувствовала своей вины, но хотелось быть хотя бы чуточку положительной.
- Раз я влезла в это, - сказала Линда, дернув выбившуюся из косы прядь, - я должна вернуть вам ту часть денег, которую забрала девочка. Негоже мне будет встрять в эту вашу ситуацию и уйти, ничего толком не сделав.
Не сказать, чтобы у Риверсонг было много денег, но она точно могла сказать, что знает, где и как достать ту часть, которую она собиралась отдать.

Линда внимательно следила за мужчиной - за тем, как он пересчитал монеты и добавил туда свои, будто и не слышал ее предложения. Женщина повела плечом и не стала спорить. Она с детства привыкла пользоваться удачными возможностями, а раз есть шанс оставить при себе деньги, то от него нельзя было отказываться.
Расправившись с подсчетами, незнакомец стал разглядывать Линду. К этому Риверсонг тоже привыкла, к тому же, считала подобные разглядывания вполне нормальными. По большей части, она зарабатывала деньги именно своей внешностью, чего не стыдилась. Линда, в свою очередь, стала пристальней присматриваться к мужчине, даже без лишнего стеснения пялилась на его повязку на глазу.
"Интересно, он действительно одноглазый или повязка исключительно для создания образа?"
Линда знала мужчин, которые не только без острой надобности носили повязки на глаз, но и рисовали шрамы. Это могло показаться нелепым, но Риверсонг настолько свыклась с любовью отдельных персон привлечь к себе лишнее внимание, что воспринимала подобные глупости со спокойствием и равнодушием.
- Это моя профессия, мое имя Блейз Грей, и я к вашим услугам.
Линда с откровенным кокетством похлопала ресницами. Этот Грей явно осознавал, что имеет интересную внешность, как и Риверсонг осознавала собственную привлекательность.
"И кто кого перефлиртует?" - весело подумала женщина.
Сделав легкий, но словно бы замедленный и задумчивый книксен, Линда улыбнулась. Она очень надеялась, что этот переход со строгости на едва ли не перемигивание не выглядит слишком нелепым.
"Он не может быть нелепым", - самоуверенно подумала Риверсонг. В собственном актерском таланте она сомневалась не больше, чем в своей внешности.
- Линда Риверсонг, - представилась Линда.
Отпустив юбку, женщина погладила веер и хлопнула по мешочку с деньгами, прикрепленному к поясу. Несколько монет стукнулись друг о друга с негромким звоном.
- И я очень надеюсь, что мне не придется прибегать к тем самым услугам, которые вы предоставляли женщине с пропавшим кошельком, - продолжила Риверсонг. - Очень не хотелось бы в одночасье потерять деньги.