Начало игры

19 Июля, вторник, после полудня.
Ветрено, без осадков. Достаточно холодно для летнего месяца.

Деятельность младших сыновей герцогов никогда не отличалась особым разнообразием. Книги-музыка, музыка-книги, прогулки или фехтовальные тренировки… А если ребенку наказали ни под каким предлогом не покидать поместье без сопровождения? А если в качестве этого «сопровождения» предлагали толпу телохранителей? Тогда ребенок уже сам не горел желанием выходить на улицу… Одни, особенно неусидчивые и взбалмошные, обязательно поставили бы на ноги весь дом, лишь бы не скучать, а другие – наоборот нашли бы себе спокойное занятие, более привычное, и смирились бы со своей участью.
Элиот, как и положено представителю второго типа, устроился в одном из удобных библиотечных кресел с книжкой, которую любил читать Лео. Знакомые со слов слуги персонажи, пейзажи, сюжет – все это было бы безумно интересно, однако сосредоточиться на чтении было сложно. Элиот был переполнен негодованием:
«Какого черта я один, как дурак, делаю в поместье, когда все остальные разъехались?! Надо же было пообещать Ванессе не покидать дом! Глупо было так просто сдаться и запереть себя в четырех стенах… Гррр, здесь невыносимо скучно! Даже поговорить не с кем…»
Особняк пустовал: еще вчера Герцог уехал в Сабрие по делам, касающимся то ли Пандоры, то ли приюта, Ванесса же с утра пораньше отправилась на какую-то чрезвычайно важную встречу… О том, как порозовели щеки впечатлительной сестры, когда она не слишком внятно объясняла о целях своей поездки, Элиот старался не вспоминать – этот утренний эпизод не вызывал восторга. Все его вопросы сестрица пресекла на корню, заявив, чтобы он носа не показывал из дому, даже в сопровождении Лео. Впрочем, младшему Найтрею это не грозило – слуга уехал почти сразу после Ванессы, как только принесли письмо из приюта. Что там случилось – Лео не объяснил. Где и что делает Винсент – никто не знал, да и младший брат Гилберта не особо его интересовал: он всегда был для Элиота загадкой, которую, в общем-то, не особенно хотелось разгадывать.
Так Элиот и остался в компании одних только книг. Он, конечно, любил читать и все такое, но совсем непривычно было делать это в гордом одиночестве – все-таки обычно рядом был Лео, которому в любой момент можно было процитировать пафосные слова какого-нибудь не менее пафосного героя или которому можно было пожаловаться на глупейшие действия бестолковой девицы…
«Который, в конце концов, обязательно ответил бы на все мои вопросы! А кто мне сейчас объяснит, почему Жозефина оказалась предательницей?! Стул, может быть?! И какого черта она делает в этом городе? Там что-то нечисто… Лео, черт тебя дери, ты уехал невовремя!»
Элиот не замечал, как чтение книги постоянно прерывалось размышлениями о несправедливости жизни. Будь кто-нибудь рядом, этому несчастному наверняка пришлось бы стать свидетелем очередного всплеска эмоций младшего Найтрея, но наученные горьким опытом слуги держались подальше от скучающего над книгой господина – никому не хотелось остаться без слуха или без какой-нибудь конечности, в гневе «случайно» отрубленной мечом. Который, к слову, как и всегда, был рядом – прислоненный к креслу, он ждал своего часа. Поэтому пока досталось только закладке, которая в руках Элиота уже успела превратиться в клочок бумаги, совершенно ни на что не годный.
Когда мысли каждую минуту сменяют одна другую, а отвлечься не на что, постепенно погружаешься в сон. Думая то об одном, то о другом и откровенно скучая, Элиот через некоторое время задремал, склонив голову набок и подперев ее рукой. Раскрытая книга осталась одиноко лежать на коленях…