Каждый раз, входя в комнату какой-нибудь из сестёр, Кристиан не мог побороть в себе некоторый трепет, оставшийся ещё со времён мирной жизни в Сабрие. Входить в святая святых незамужней девушки… в этом было нечто запретное, но сёстры, кажется, не обращали на это внимания и не дичились.
Кристиану трудно было изображать хорошего брата – по совести говоря, он ни к кому не питал действительно братской любви, даже к давно почившим кровным родственникам. «Брат» и «сестра» были для него обозначением принадлежности к кругу Баскервиллей, каждый раз, произнося эти слова, он будто бы заручался поддержкой всего рода. Они обладали сакральным смыслом, ведь Баскервилли были такими одинокими в своих прежних жизнях, такими чужими всем, что тёплое, интимное семейное обращение задевало в их сердцах больше струн, чем они сами ведали.
Поэтому, Кристиан особенно любил слово «сестра» и не сомневался в его силе.
Более того, это слово идеально подходило для флирта.
Он церемонно постучал в дверь, и, не дожидаясь ответа, вошёл в комнату. Его приятно удивило, что Шарлотта отнюдь не растеряла в Бездне способность поддерживать уют – по сравнению с другими, её покои выглядели прелестно.
- Прошу меня простить, сестра. – Кристиан чуть поклонился. – Я освободился, как только смог. Признаться, рассказ Лестера меня захватил… но роль Шехерезады больше подходит женщине. Так расскажи мне, что тебя беспокоит?
Он огладил кончиками пальцев тугой, гладкий бок яблока, будто раздумывая, стоит ли отдавать угощение Шарлотте. Алая кожура, белая мякоть – ей это подошло бы.
Кристиан представил, как острые зубки сестры впиваются в податливую, истекающую соком мякоть. Как в человеческую плоть. Смогла бы Лотти в бою, в припадке безумия, вырвать зубами кусок из тела врага?
Он перекинул яблоко из руки в руку.
Не важно, смогла бы или нет – посмотреть на попытку в любом случае было бы занятно.

Положение, в которое попало семейство, нравилось Кристиану всё меньше. На его вкус, вокруг стало роиться слишком много тёмных, непонятных личностей, пытавшихся извлечь из Баскервиллей какую-то свою, такую же малопонятную выгоду.
Всё это осложнялось тем, что выгода была разная, но облегчалось тем, что количество мутных личностей уже уменьшилось на одну девчонку.
Кристиан сел в кресло, расправил свиток и погрузился в изучение, подбрасывая на ладони яблоко.
Его взгляд выловил из текста отдельные ключевые слова, но вместе они складывались в нечто странное.
Кристиан чувствовал, что, принимая послание на веру, он ступает на тонкий, опасно хрустящий под ногой лёд. Хуже всего – ступив туда сам он утягивает за собой и всю остальную семью.
- Я готов слушать, дорогая моя. – Он заметил, что, в минуту нервного напряжения, начинает называть братьев и сестёр «дорогими», будто стараясь лаской выкупить их доверие и поддержку в сложной ситуации. – Но я не думаю что тут подходит слово «розыгрыш». Мы ведём войну, а на войне невинных розыгрышей не бывает. Бывает… дезинформация. За которую положено казнить.
Слово «дезинформация» он подслушал когда-то, кажется, у Грея. Дамы его круга млели от жёстких военных терминов, поэтому Кристиан взял парочку на заметку.
Его интересовало многое. Жива ли «птичка»? И если жива, что она попросила в обмен на сокровенный свиток?
Ему хотелось, чтобы Шарлотта, блестя глазами, как кошка, с удовольствием рассказала, как придушила глупого почтового голубка. Баскервиллям не нужен был союзник, который владеет такими знаниями и может позволить себе оставаться в тени, скрывая свою личность, готовя пути отхода.
«Возможно, это просто посланец Бармы. Но стала бы Шарлотта уделять этому такое внимание, в таком случае?»
Он с неудовольствием посмотрел на яблоко, будто оно было виновато в том, как осложнилось сравнительно простое существование Баскервиллей.
Кристиан был не из тех людей, которых раззадоривали трудности.

Кристиан рассмеялся. Смех этот был несколько легкомысленным, и не отражал настоящих чувств – Кристиану было совсем не весело.
Скорее, он был взволнован. И заинтересован.
- Э, нет. – Он погрозил сестре пальцем. -  Я первый тебя спросил. Что за человек передал тебе послание? Знакомы ли мы с ним? Чьим именем он назвался? Проследила ли ты за ним? Это куда важнее той бедной мёртвой девочки, которая пыталась набиться нам в друзья.
Слова Шарлотты заставили его призадуматься.
«Мы получили бесценный подарок», - сказала она, и в самом выборе слов чувствовалась усталость, поднимающееся из глубины души недоверие к делу Баскервиллей.
«Мы сможем перестать биться о стену».
Она была права – этот свиток нужен был семье, но Кристиан не верил в безвозмездные подарки. Ему всё больше казалось,  что таинственный «даритель» хочет сделать их всех своими должниками, сыграть на усталости от поисков, сыграть на отчаянии, возможно.
Ему не нравились эти игры. Ему хватало Безариуса, Бармы и Найтрея, которые занимали – он не мог этого не признать, - более высокое положение и обладали большей свободой действий, чем он сам. Он был зависим от них, семья была зависима от них, но Безариус и Найтрей были частью рода, а ещё один Барма был ему совершенно не нужен.
Ещё больше его беспокоила Шарлотта, жёсткая и самостоятельная Лотти, готовая, вдруг, принимать подарки от первого встречного. Готовая верить первому встречному.
«Скорее всего, это просто минутная слабость», - попытался успокоить себя Кристиан. – «Она всего лишь женщина, женщинам свойственно её проявлять».
Всего лишь минутой раньше она улыбалась, говоря о его садистских методах, и только это немного утешало его.
Он готов был поклясться, что разговоры о крови, насилии и безумии её возбуждают, и чувствовал, что, говоря об этом, завоёвывает её внимание и интерес.
У каждой женщины есть свои маленькие слабости и любимые предметы для бесед.
Кристиан встал, и, церемонно опустившись на одно колено, вложил в изящную руку Шарлотты яблоко, кроваво-красное, будто ещё больше налившееся соком от прикосновения тонких девичьих пальцев.
- Маленький подкуп, - шутливо сказал он, накрывая руку сестры своей, будто хотел убедиться, что она не выпустит угощение. – Как говорят в авантюрных романах…? «Надеюсь, это развяжет тебе язык», кажется?
Он убрал руку, но не стал возвращаться на место, а просто придвинул к креслу обитую атласом скамеечку для ног, и устроился на ней, опершись о подлокотник и глядя на Шарлотту снизу вверх.

<------- Баскервилли » Гостиная
Мир изменялся с каждой секундой, с каждой минутой, но это было обычно почти неуловимо. Теперь же в роли, облаченной в спокойствие, все стало  слишком очевидно. Каждый шаг семейства Баскервиллей был невыносимо глуп. Мальчишка – зачем им был нужен он? Что бы вытащить, кого-то там, связаться с кем-то? Логичнее было бы выведать у организации Пандора необходимую, жизненно необходимую информацию – а получалось так, что все стояло на месте.
Теперь поднимаясь в комнату сестрицы, где должны были находиться они с братом, Лестер был на удивление ровен, на удивление спокоен. Даже сам для себя. Все произошедшее за этот день казалось сказкой, чужой и ненастоящей. Словно это не его сердце билось от волнения и страха, когда молодой человек видел несчастного Кролика, белого ненастоящего, провонявшего Бездной. Будто не он искал, с чем же прийти домой, бродя по рынку столицы, не замечая взглядов людей. Впрочем, этих взглядов могло бы и не быть, если бы Эррона так не шатало и он бы не сбил пару людей.
- Не понимаю, как вы не почувствовали его силы,- стучась в дверь,- надеюсь вы там одеты и спуститесь со мною в гостиную,- наконец прекращая сбивать костяшки на руках. Да, только в этом проявилось волнение - в страдание двери, в собственных рук страдании. Лестеру было противно думать, чем могли быть заняты эти двое, что не заметили,- Лиззи мертва,- спокойно, и осознавая, что это равновесие не наигранно. Как бы не было противно - но ему вдруг стало безразлично, что потери были такими очевидными и что Богиня более не будет смеяться. Наверное, все было вполне логично, ведь Эррон не особо связывал себя со своими родственниками, просто потому что всегда был сам по себе. Мать научила тому - так же как ненавидеть окружение. И эта ненависть не распространялась, только на родственников, все же они не были так уж плохи, даже наоборот, были такими же покинутыми жизнью. Да, они жили смертью и кровью, может поэтому Лестера теперь, спустя несколько минут не так трогала потеря семейства. Оправдания: он просто был жесток.

- Нужно его убить, - вдруг сказал Кристиан, спокойно, будто предлагал спуститься и выпить чаю. – Он слишком опасен, чтобы мы могли и дальше раздумывать, понадобится он нам или нет.
«Он бесполезен, потому что в нём нет Джека», - хотел он добавить, но не стал.
Джек… когда-то он смог убить Освальда. По крайней мере, так говорили.
Единственный, кто может убить Баскервилля.
Кристиан никогда в это не верил. Он не знал, почему умер Освальд, что за сила разорвала его на части, но никогда не связывал его смерть с Джеком.
О, нет. Никогда.
Он просто не искал логического объяснения и не хотел знать правды. Кому это нужно теперь, когда всё свершилось? А его, Кристиана, правда в том, что Оз Безариус опасен и заслуживает немедленной смерти.
Усилием воли, Кристиан заставил себя подумать об Элизабет. О том, как она лежит там, внизу, в луже собственной крови. Возможно, разрубленная пополам – он лишь смутно представлял, какие раны может нанести коса, - возможно, без головы. А Оз… если он ещё не поднялся сюда, значит, скорее всего, сражается с кем-то. С Фангом, возможно.
Он окинул взглядом лица Лестера и Шарлотты. Странно, но от этого страх немного отступил.
«Лиззи, милая моя крошка», - подумал Кристиан, в более привычной для себя манере. – «Боюсь, что мёртвая ты мне будешь полезнее, чем живая».
Положа руку на сердце, он всегда чувствовал, что верности Глену не совсем достаточно, чтобы Баскервилли чувствовали настоящую потребность сражаться или выполнять его, Кристиана, приказы. Серые будни затянули их, а Глен… ну что ж, он ведь неизбежно возвращается, когда-нибудь они его найдут.
И  вот, Лиззи, милая Лиззи, проводившая с ними каждый день, погибла от руки Безариуса, грешника и почти агента Пандоры.
Скорбь по ней вполне могла стать той самой движущей силой – нужно было только правильно её использовать.
- Кроме того… - начал Кристиан, сдержанно, будто запирая в себе рвущиеся наружу чувства. – Я никому не позволю убить мою сестру безнаказанно. И не убеждайте меня в обратном, прошу вас. Лучше помогите.
Он чуть ускорил шаги, обгоняя их.
Больше всего ему хотелось, чтобы брат с сестрой приняли его идею, потому что вставать лицом к лицу с чудовищем, убившим Баскервилля, было слишком страшно.
«Если он нападёт на меня, я сбегу», - решил Кристиан, и твёрдое решение принесло ему спокойствие. – «Хронос, в конце концов, сможет прикрыть мой отход. А дальше… что ж, мир велик».

----------------------------------------> Гостиная

Отредактировано Christian Baskerville (2012-11-10 21:35:40)