Как всегда бывает летом, гроза началась неожиданно. Темные, грозовые облака заволокли небо так, что казалось, будто наступил вечер – уж слишком темно стало в комнате. Тайлин даже зябко поежилась, хотя погода соответствовала середине лета, и было очень тепло. Бросив короткий взгляд на окно, маленькая герцогиня вернулась к просмотру картинок, которыми изобиловала яркая книжка, на днях подаренная ей отцом – он часто дарил ей подарки, когда приходилось отлучаться из дома на длительный срок. Дочери были приятны эти знаки внимания, но даже яркая книжка с рисунками и чертежами кораблей никак не могла заменить герцога Барма.
«Вот бы построить настоящий корабль. Большой-большой. С огромными белоснежными парусами».
Оторвавшись от книги, Тайлин вновь взглянула в окно. На этот раз сделать вид, что ничего не происходит, не получилось – нелюбовь маленькой леди к непогоде не могла отвратить приближение грозы.
В комнате стало еще темнее – даже картинки в книжке словно потускнели и выцвели. Сумеречно и неуютно. По спине пробежал нервный холодок. Отложив книгу, девочка поднялась с дивана и медленно, опасливо направилась к окну. Нужно было непременно зашторить его, но как только Тайлин потянула тяжелую портьеру, раздался первый раскат грома.
Окно так и осталось неприкрытым, а герцогиня шарахнулась в сторону, вжимаясь в стену. Нужно было где-то укрыться – подойти к окну и плотно зашторить его Тайлин не решалась. Оставалось только позорное бегство, но и бежать от буйства природы было не просто. Не сводя глаз с окна, словно опасаясь, что как только она отвернется, в спину ударит молния, Тайлин двинулась к шкафу. Медленно. По стеночке. Вздрагивая, когда где-то на границе герцогских владений вспыхивала далекая и почти невидная отсюда молния. Вот она, спасительная дверца платяного шкафа. Пара секунд и пугливая зеленоглазая девочка уже внутри.
Темно, сухо и тепло, но, увы, звук громовых раскатов здесь слышен ничуть не меньше. Забившись в дальний угол, Тайлин зажала уши ладонями. Лишь бы не слышать этих пугающих звуков.
«Мне не страшно. Мне совсем не страшно. Я не боюсь. Я храбрая», - твердила она, утыкаясь лбом в колени и зажимая ушки. – «Отец…»

Гроза не прекращалась. Вздрагивая, Тайлин думала, что несмотря на свой юный возраст, она находится на грани сердечного приступа. Нельзя было расслабиться ни на минуту. Сидя в самом дальнем углу, в минуты затишья маленькая герцогиня с ужасом ожидала очередных громовых раскатов. Но к этому невозможно было подготовиться – гром грохотал всегда так неожиданно, что девочка каждый раз чуть не подскакивала на месте. Висевшая в платяном шкафу одежда уже сползла вниз, и теперь маленькая леди сидела в ворохе тряпья.
«Когда кончится? Когда уже кончится?» - эти мысли повторялись в голове, а время, казалось, тянулось бесконечно долго.
Волнение, страх, напряжение.
- Отец… - тихо позвала Тайлин, но никто не ответил.
Никто и не мог ответить. Герцога Барма уже несколько дней не было дома и, судя по полученному недавно письму, его не следовало ждать еще пару дней. Но так хотелось верить, что отец отзовется и с его появлением гроза пройдет.
Громовые раскаты стихли и Тайлин, движимая отчасти любопытством, приоткрыла дверцу шкафа и выглянула наружу. Ничего не изменилось. В комнате было все так же сумрачно – повсюду лежали серые тени.
«Кажется, кончилось…» - но не успела девочка, как следует осмотреться, как раздался очередной раскат грома, и комнату озарила вспышка молнии.
По-щенячьи взвизгнув, Тайлин шарахнулась назад и потянула на себя дверь. Несколько секунд она не могла отпустить деревянную створку, словно боясь, что молния, подобно живому существу, потянет за нее и, открыв шкаф, ворвется внутрь.
Очередной раскат грома.
- О-отец… - уже почти беззвучный призыв из глубины шкафа.
Забившись в самый дальний угол, Тайлин решила, что не выйдет оттуда пока не вернется герцог и не придет забрать ее. Пусть даже придется ждать целый день, недель, месяц… год.
Года не прошло. Кто-то хлопнул входной дверью и вошел в комнату. Но Тайлин было все равно. Раскаты грома заглушали звуки шагов, шорохи и напрочь отбивали желание вылезать из укрытия, даже чтобы посмотреть, кто там пришел. Отчасти Тайлин догадывалась, что в ее комнату так бесцеремонно мог войти разве что внук господина Рэя, приставленный чтобы прислуживать ей, но он ничем не мог помочь, и Тайлин даже не выдала себя, оставаясь в шкафу наедине со своими страхами.
Эрик ушел, но страх и гроза остались, а вместе с ними дрожь и короткие взвизгивания.

- Тайлин? – спустя какое-то время оно вновь услышала голос слуги и дверь распахнулась.
Вжавшись в дальнюю стенку шкафа, герцогиня испуганно уставилась на мальчишку. Не будь она так напугана, обязательно съязвила бы по поводу его вида – короткие волосы слуги были мокрые и стояли торчком, видимо, он взъерошил их рукой, чтобы быстрее сохли.
- Не выйду, - несвойственным себе голосом запищала Тайлин. Она даже не старалась угрожать или придать голосу задиристую интонацию. – Закрой дверь, - истеричные нотки вкрадывались в ее речь. – Уходи отсюда! Эрик, уходи!

Несмотря на просьбы Тайлин, Эрик не уходил. Она, маленькая герцогиня, которая уже в юном возрасте не любила казаться слабой и беспомощной, боялась так, что готова была умолять слугу закрыть дверь. Она готова была произнести «умоляю» и «пожалуйста», но тут сверкнула очередная молния и девочка так и застыла, широко распахнув глаза и дрожа всем телом. Пока дверца была открыта и сверкающие вспышки озаряли комнату – нельзя было обмануть себя, представляя, что грозы нет, а шум доносится со двора и ему виной не иначе как строительные работы.
В ответ на слова слуги, Тайлин только пискнула и поджала губы. Почему не сказала… не призналась в страхах? Да потому, что в этом она могла сознаться только самому близкому и дорогому человеку – герцогу Барма.
- Значит, не вылезешь? – в словах мальчика Тайлин усмотрела угрозу и отрицательно покачала головой, затравленно глядя на него. Она твердо решила не вылезать из шкафа и готова была сопротивляться, как кошка, которую несносный мальчишка собирается засунуть в воду – вырываться, рычать и царапаться.
Пышные маленькие платье и плащики, хранившиеся в шкафу, одно за другим были вытянуты из-под герцогини. За одно из платьев она даже схватилась, чтобы не отдавать, но с очередным раскатом грома, девичьи ручки разжались.
- Уходи… - с мольбой почти простонала Тайлин, когда слуга приблизился к ней с покрывалом в руках. – Отпусти меня…
Но ловкие руки Эрика продолжали заворачивать ее в покрывало - парализованная страхом, Тайлин не могла сопротивляться. И было даже не важно, что он кричит и рычит на нее. Непозволительная дерзость для слуги. Впрочем, этот мальчик с самого начала вел себя не так как остальные слуги в доме.

- Эрик…
В шкафу стало темно и тесно. Редкие капли стекали с мокрых волос Эрика, и пара из них даже упала не щеку герцогини, немного приводя ее в чувства.
«Книга? Вчера?»
Тактика Эрика оказалась действенной – Тайлин принялась вспоминать вчерашний день, но очередной раскат грома прервал течение ее мыслей, возвращая к пугающей реальности. Пискнув, девочка прижалась к слуге. Было даже не стыдно подвывать, как побитый щенок и сознаваться в своей слабости.
- Мне страшно… очень.

Тайлин было так страшно, что она была совершенно непохожа на себя привычную – была всего лишь ребенком, а не маленькой хозяйкой огромного поместья, где она стремилась наводить порядки и вести хозяйство – быть опорой своему отцу, насколько это может сделать маленький ребенок. Если бы она кому-нибудь… например, старику Рэю, сказала бы, что хочет поддерживать и заботиться о герцоге Барма, он рассмеялся бы. Он всегда видел в ней ребенка. Упрямого и взбалмошного ребенка. А Тайлин никогда не хотела быть просто маленькой девочкой. Не хотела, но была.
Но рядом с Эриком становилось проще и легче. Он заботился о ней, хотя был горд и своенравен. Был, по сути, таким же маленьким, как и она, но его плечи уже отягощало бремя ответственности. Он мог понять ее и разделить стремление расти быстрее своих лет.
Тайлин постепенно успокаивалась, но раскаты грома время от времени нарушали это хрупкое спокойствие, и тогда она вздрагивала, крепче обнимая слугу. Страх перед грозой был сильнее опасения услышать насмешки с его стороны.
- Спасибо… - пролепетала Тайлин на ухо Эрика. – Только… не рассказывай никому… - очень не хотелось чтобы кто-то еще узнал, что она такая трусиха. Тихая, робкая просьба. Сказать эти слова, было важнее разговора о лошадке, которая станет верно служить, поэтому девочка не сразу ответила на слова слуги.
- А ты хочешь свою лошадку? – непривычно тихий голосом продолжала Тайлин. – Я подарю тебе любую, какую только захочешь.
- Эрик...
Нервная дрожь, вызванная очередным раскатом грома.
- Эрик… дедушка воспитывает тебя как лошадку, чтобы ты верно служил мне?

Страх постепенно отступал. Было ли это заслугой молодого слуги или же гроза просто пошла на спад, но Тайлин перестала нервно вздрагивать. Как это обычно бывает, после сильного напряжения на ослабшее тело наваливалась усталость, и девочка, несмотря на тесноту пространства, свободно и вольно развалилась в шкафу. О том, что это может доставить неудобства Эрику, она не думала – в силу вредного характера и капризов, воспитанных в ней всегда потакающим своей маленькой принцессе герцогом, Тайлин всегда думала только о себе. Даже сейчас она нисколько не задумалась, что если дед Эрика обнаружит их здесь, уединившихся в шкафу, слуге не избежать десятка ударов розгами. Маленькое эгоистичное сердце герцогини только училось сопереживать кому-то еще кроме себя самой.
- Дурак… - тихо заворчала девочка, устраивая голову на груди младшего Рэя. – Я не трусиха.
- … Поэтому госпожа Тайлин должна быть сильной, чтобы все в поместье гордились тем, что служат ей, - заявил мальчишка, подытоживая свою пламенную речь о силе господ.
Все слуги гордились тем, что служат герцогу как минимум по двум причинам – его твердость характера и высокий военный чин вызывали невольный трепет у окружающих, а наличие работы и защиты в смутное для их страны время приятно грело карман и успокаивало нервы.
Отчасти именно по этой причине Тайлин и боялась быть слабой. Нельзя было ударить в грязь лицом, ведь она дочь своего отца и должна стремиться быть такой как он. В сравнении с отцом, мысли о матери были редкими и призрачными – нельзя избрать себе примером для подражания ту, кого Тайлин не видела даже на выцветшей фотографии. Не видела лица, не чувствовала ее тепла и не слышала, как бьется ее сердце. 
Сердце же Эрика билось ровно и громко. Сильные, уверенные удары убаюкивали и успокаивали. Сильное сердце, но эти звуки были совершенно не похожи на биение сердца герцога – девочке эти сердца казались такими разными, но такими родными.
- Слуга-слуга… - очередное, уже совсем сонное ворчание. – Они мои. Подарю, и отец не будет против. Он мне не откажет.
«Почему Эрик родился слугой? Как было бы здорово, если бы он был моим братом. Если бы она не умерла, мы с папой не были бы так одиноки… Ненавижу ее за это».
Темнота, уют и такое приятное тепло – так спокойно, что глаза закрываются сами собой.
- Эрик – ты самый лучший друг… - прошептала Тайлин, погружаясь в сон и уже видя приятные картины: она, Эрик и отец… Рядом. Вместе. Навсегда.

Все обернулось совсем не так, как Тайлин могла себе представить – ее страх и слабость, вылились в наказание для Эрика, который помог ей пережить грозу. Жутко возмущенная таким положением дел, Тайлин требовала отмены наказания для своего слуги, но господин Фредерик Рэй, в отсутствие герцога распоряжавшийся всем, был непреклонен. Даже будучи герцогиней, Тайлин не могла защитить своего слугу от его деда. Не помогло и письмо, написанное отцу в порыве гнева и содержавшее жалобы на «этого мерзкого старикашку, который пошел против ее герцогской воли и несправедливо наказал Эрика». Письмо ушло, а ответа Тайлин так и не получила.
Отец вернулся только через неделю, и жутко обиженная на него к тому времени дочь очень удачно выпросила для слуги обещанный подарок. Герцог Барма, в душе благодарный мальчику за заботу о своей дочери, позволил тому выбрать в конюшне любую лошадь, какую он только пожелает – вне зависимости от ее пола, возраста, породы и ценности. Тайлин была довольна собой. Она улыбалась, «помогала» Эрику выбирать лошадку, но все равно чувство вины не покидало ее.