Я доел последний куцый хвостик -
Крысы разбежались кто куда.
Хоть бы кто зашел сегодня в гости:
Жутко надоело голодать!

Я словил сегодня таракана:
Гемолимфа тоже подойдет -
Выдавил ее на дно стакана,
Через трубочку вытягиваю в рот.

Пауки - не самый лучший ужин.
После них сидишь в параличе.
Никому, к несчастью, я не нужен
Где-то с век. А, может быть, вообще.

Выковыриваю гвоздики из досок,
Ржавые, похожие на кол.
А сегодня кровь пошла из носа -
Удивился. Выпил и пошел.

Жду сегодня вечер - вот стемнеет,
И пойду гулять через окно.
На руинах нынче ветер веет -
Холодно и вроде бы темно.

Выхожу один я на дорогу -
Никого, шаром хоть покати.
А ведь надо мне совсем немного!
Тушку человека бы найти.

Поживее, выдержки солидной.
Лет так... тридцать или тридцать пять.
Но, увы, пока еще не видно
Никого - ну, я иду искать!

Через три часа к деревне вышел.
Никого на улицах и нет.
К дому крайнему я подошел поближе,
Заглянул в окно - смотрю на свет.

Свет свечей... и люди в балахонах,
Что-то там поют или кричат.
Ну, наверно, этих я не трону -
Больно вид сомнителен и свят...

Отойду-ка я подальше от греха.
Мало ли - заметят, крест вобьют...
Лучше съем с забора петуха:
Ведь они же ночью не поют?

Съел, насытился, полегче стало так,
Под забор присел, а ну, переварю.
Видно зря. Уснул, и сам дурак:
Петухи и в ночь, видать, поют.

Окружили люди в балахонах -
Рыпнулся, да, видимо, зазря.
Аж молюсь: авось меня не тронут? -
Впереди забрезжила заря...

Утащили, добрые, в подвалы!
Усадили: цепи, кандалы...
Века заточения, видно, мало.
И оковы, кажется... малы.

Вот сижу, наверно, суток трое.
Надоело, одурь пробрала.
Тихо в темноту дурную вою -
Хоть бы там... охрана не спала.

Потрепались бы, порезались в картишки...
Или, там, не знаю, как-нибудь...
Они толстые: и кровь у них в излишках!
Поделились бы, я жрать хочу - аж жуть!

Где-то с месяц я сидел в подвале,
Голодал, жевал сухой горох.
Мыши появляться перестали,
Уж заползший тоже был неплох.

Только задремал тяжелой дремой,
Только сон увидел про еду.
Появились эти, в балахонах.
Явно встретил их я на беду.

Свет свечей в глазах рябит нещадно.
Наручи стирают до костей.
В белое одели - как парадно!
Недолюбливают здесь, видать, гостей.

На дыбу пристроили, связали,
Встали кругом, руки к потолку -
На латыни что-то проорали.
Я им как замена петуху...

Вот один подходит, нож сверкает,
Руки белые, синюшные ко мне
Тянет. Я от страха помираю:
Вроде бы вампир, а вроде не...

Что-то говорит, ему другие вторят.
Я понять ни слова не могу.
Но меня уже не беспокоит...
Я от них уже не убегу.

Нож блестит и метит мне в грудину.
Все равно, бессмертный я иль нет.
Все равно, насколько я повинен...
Кажется, не жизнь моя, а бред.

Нож опущен. Больно аж до слез!
Лезвие, похоже, в серебре.
Жертвоприношение всерьез...
Как не усомниться тут в добре?

Сатанисты, что б их съел шакал!
Растерзали, твари, поутру...
Я погиб. И кто бы мне сказал:
Жил вампиром, мучеником мру.