После того, как Оз очередной раз, поднял бокал и некоторое время понаслаждавшись игрой света в красной, пьянящей жидкости и опустил его Безариус обнаружил перед собой Элизабет Баскервиль. Первой его мыслью был позорный, но незамедлительный побег, ведь древняя мудрость гласит: «лучше 5 минут быть трусом, чем всю жизнь трупом». Но вовремя опомнившийся Оз просто приветливо улыбнулся. Уже прошло столько времени, а он все не мог привыкнуть, что Баскервили ему больше не враги, что ни кто не хочет воткнуть в него какой-нибудь острый предмет, подвесить где-нибудь или заставить лучшего друга приставить пистолет к его груди. Интересно, пройдет ли это когда-нибудь?
Безариус оглядел Элизабет с головы до ног. Каково бы ни было его отношение к Баскервилям, но он был готов поклясться на мече, что именно сейчас девушка выглядела непозволительно, можно даже сказать – преступно привлекательно. Длинное платье, которое, тем не менее, только подчеркивало фигуру девушки, заставляли людей оглядываться на его обладательницу, банты, просто притягивающие к себе внимание и видом и контрастностью, только усиливали этот эффект и в дополнение красные туфельки, очень гармонично со всем сочетающиеся, производили эффект контрольно выстрела, после которого глаза половины мужчин непроизвольно следовали по траектории цоканья каблучков. Вкупе с миловидностью самой девушки эффект был потрясающим. Даже ее красные глаза, в которых плясали отсветы пламени, не отталкивали, а скорее притягивали. Тени  придавали девушке таинственности и какого-то магического шарма, а обстановка уносила фантазию в сказочные миры принцесс и героев, где Элизабет, несомненно, могла бы играть роль принцессы.  Оз невольно засмотрелся на девушку забыв даже о манерах.
- Оз-кун~. Чего кислый такой, пропавший? Хотя знаешь, мне самой здесь все не особо понятно - о чем эти взрослые говорят? О скучных повседневных вещах, поэтому лучше вечно оставаться в своем возрасте.
Подсознательно Безариус был с ней согласен. Многие разговоры светского общества нагоняли на него смертельную тоску, и ему стоило невероятных усилий не зевнуть, во время рассказа очередного дворянина, который искренне считал, что его тема не может быть не интересна юному герцогу.
Не успел он даже кивнуть в знак согласия, как Элизабет снова заговорила. Казалось, она извергает слова быстрее чем Оз думает:
- Чаще всего взрослые такие... Эх, скучные они, не находишь?..
Оз задумался, а так ли это? Если говорить о пресловутых дворянах то, безусловно. Они скучны, надоедливы, порой назойливы и откровенно неинтересны. Но… Оз подумал о Ксарксисе, Гилберете, Джеке, Руфусе… Эти люди были уже другими, полными сюрпризов и неожиданностей, люди которые могли рассказать много интересного и еще больше скрыть, оставляя за тобой право узнать правду самому. Безариус понимал, что все эти люди не обычные взрослые  и радикально отличаются от, например, его служанок из поместья Безариусов, но тем не менее…
- Леди Элизабет,- с легким поклоном произнес он, стараясь соблюдать светский этикет,- рад вас видеть. Вы сегодня ослепительно очаровательны - добавил он с ослепительной улыбкой и поцеловал руку девушки
На несколько мгновений, можно было подумать, что перед Элизабет стоит не Оз, а его предок, Джек, такое необычное сходство в галантности и манерах…  Но, наваждение прошло.
- Я думаю, просто становясь взрослыми они забывают, как это здорово- ползать по деревьям, гонять кошек по двору, сбегать из дому- Оз шутливо подмигнул Элизабет, - а светские вечера, это просто пытка- собрать столько скучного народа в одном месте и дать им возможность говорить...
Молодой  человек поморщился, всем своим видом показывая, как он устал от всего этого.  Спустя несколько секунд на его лице уже играла веселая, приветливая улыбка

Отредактировано Oz Bezarius (2011-07-22 05:05:38)

Разумеется, Элиот отступаться не собирался. Как и не собирался «проваливать». Вот еще! В мозгу упрямо засела мысль, что эта невоспитанная девица, по загадочным причинам носящая титул герцогини, растеряла остатки совести, если у нее вообще такая была, прогоняя того, чьим гостем сейчас являлась. И в пылу своего безграничного недовольства Элиот не обратил внимания на то, что герцогине, в отличие от него, хватало ума мило улыбаться окружающим, делая вид, что их светская беседа не может представлять интереса для сплетников. Элиоту же явно не доставало умения чувствовать ситуацию – с каждым словом Тайлин рука сжимала бокал с шампанским все сильнее, так, что к концу последней фразы бокал уже заметно дрожал и грозил разлететься на осколки прямо в руке Найтрея.
Чтобы это предотвратить, юноша поспешно осушил бокал, используя эти секунды, чтобы успокоиться и не устроить показательную истерику Элиота Найтрея на свадьбе брата, перед всем высшим светом. Получилось не очень – шампанское всегда было его слабостью, тем напитком, который ударяет в голову немедленно и ощутимо. Правда, потом быстро выветривается, но наследнику обычно достаточно нескольких минут, чтобы обратить на себя внимание… Тем более, когда за тобой и так с любопытством следит четверть зала.
- Проваливать?! – громче, чем положено, выпалил Найтрей, сверля герцогиню недовольным взглядом, но тут же притих, краем глаза заметив Ванессу, стоящую в стороне и не спускающую глаз со своего обожаемого младшего брата. – Выбирайте выражения!
Громкие возмущения перешли в шипение, чтобы не травмировать и без того источающих  любопытство окружающих, а пустой бокал так же стремительно вернулся на проплывающий мимо поднос, как и был взят оттуда несколькими минутами ранее. Хорошо обученные, опытные слуги умели всегда быть в нужный момент в нужном месте. Чего, кстати, нельзя было сказать о Лео, который явно не был образцовым слугой, раз не присутствовал сейчас при своем господине, отчаянно нуждавшемся в хорошей оплеухе.
- Вы так и не объяснили внятно, какого черта делали в моей библиотеке, - животрепещущая тема всплыла сразу же, как только пришлось более-менее успокоиться. И хотя после бокала быстродействующего шампанского уже чувствовалось легкое помутнение как взгляда, так и рассудка, и желание отойти куда-нибудь, чтобы эти невыносимые охотники за сплетнями не пялились на них, усиливалось с каждым замеченным краем глаза чужим любопытным взглядом, Элиот чудом сдерживал освободившуюся от бокала руку, чтобы не подхватить Тайлин под локоть и утащить… хотя бы за ту чудесную голубую портьерку, скрывающую выход на террасу. Пока еще голову не покинуло понимание двусмысленности поступка, особенно вкупе с их красочным появлением во время церемонии, и Найтрей затылком чувствовал на себе множество взглядов, в особенности – родительских. Если их не было в поле зрения, значит, они стоят позади и внимательно следят за действиями своего наследника,  готовые в любой момент схватить жертву. С поличным.
А тем временем, вальсовый контрданс окончился последними низкими нотами, и чуткий музыкальный слух Элиота уловил едва заметную фальшь, от которой наследник поморщился. Оставалось надеяться, что особых ценителей музыки в зале не так много, и оплошность оркестра останется незамеченной, а высказать свое «фи» Найтрей уж точно не забудет. Если его не отвлечет что-то более важное.

Поначалу, отвернувшись и глядя в толпу, Тайлин пыталась игнорировать Элиота, делая вид, что ей очень интересно как беседуют между собой Элизабет и Оз, и совершенно неинтересно, что молодой Найтрей, стоящий рядом, вот-вот раздавит в руках стеклянный бокал. Она действительно надеялась, что Элиот уйдет, оставит ее в покое, и не будет усугублять ситуацию, чтобы не доводить ее до крайности, когда оба они уже не смогут сдержать себя и разразятся громкими воплями на глазах у всех. Но он почему-то не уходил. Чувствуя его присутствие, Тайлин не могла окончательно успокоиться, и, глядя на танцующие пары, она все равно боковым зрением следила за действиями этого надоедливого мальчишки, который никак не желал пойти прочь.
Как чудесно смотрелись вместе жених и невеста, как мило щебетал с представительницей Баскервиллей наследник Безариусов, которого эта семейка еще недавно жаждала отправить на тот свет или еще куда-то подальше – в Бездну. Немного раздражали пытливые взгляды охотников за сплетнями, но не так сильно, как нервировал рядом стоящая и гневно шипящий представитель герцогского дома Найтрей.

- Вы так и не объяснили внятно, какого черта делали в моей библиотеке.
Вторую половину бокала Тайлин осушила залпом – просто потому, что уже не могла спокойно держать хрупкий стеклянный предмет в руках, а когда в бокале не осталось ни капли пьянящего напитка, он был отправлен на очередной мимо проплывавший поднос, сопроводив свое приземление жалобным звяканьем.
Ужасно хотелось зажмуриться, зарычать и резко, развернувшись к Элиоту, высказать ему прямо в лицо – громко, четко и честно – все, что она о нем думает. Алкоголь, начавший уже ударять в голове, толкал на это. Казалось, что это будет правильно и ничего страшного в публичных криках нет, но… факт отсутствия подле Тайлин Эрика, налагал на нее особую ответственность – ей самой нужно было следить за своим поведением и самой сдерживать себя, так как некому вовремя одернуть ее и сгладить ситуацию. Это было непросто. Тем более что Найтрея, похоже, подобное не волновало, и он никак не желал унять свою гордость и пойти на компромисс. А тем временем становилось все труднее скрывать от окружающих напряженные настроения в их беседе. Ссора молодых аристократов могла стать хорошим поводом для сплетен в дополнение к их триумфальному появлению на торжественной части свадьбы.
«Вот же черт! Не нужно было столько пить», - не сдержавшись, леди все же поморщилась и несколько раз глубоко вздохнула. – «Нужно замять это как можно быстрее».

- Послушайте, Элиот… - начала Тайлин, вновь развернувшись к Найтрею, хотя на этот раз на ее лице уже не было улыбки, отчасти скрывавшей их ссору от посторонних. – Вы не находите, что место для разбирательств не самое подходящее, нет? – несмотря на твердое желание достичь компромисса и уладить конфликт, Барма не смогла удержаться и в голосе появились издевательские нотки. – Стоя здесь, сложно скрыть напряженность нашей беседы, а мне очень не по душе, что добрая половина зала уже глазеет на меня и строит догадки, зачем вы подошли и чего от меня хотите, - с каждым словом становилось все сложнее сдерживать себя, поэтому Тайлин вцепилась в подол платья, придерживая его и сжимая кулаки. – Если вы все никак не можете забыть то невинное происшествие в библиотеке, отложим этот разговор до более удобного случая. А сейчас, если у вас нет ко мне иных дел, ступайте своей дорогой, Элиот! – алкоголь стремительно ударял в голову, уничтожая барьеры сознательности и проявляясь на щеках румянцем.

Отредактировано Taileen Barma (2011-08-26 22:48:08)

«Ну слава Богу», - вздохнула Тайлин, едва не высказав это вслух, когда Элиот явил чудеса благоразумия и согласился с ней. Раздражение все еще читалось в его голосе, но это было ни столь важно, если он сейчас вежливо склонит голову, прощаясь, и уйдет. Ведь все, что леди было нужно, так это остаться наедине с собой и мирно созерцать танцующие пары. Но Элиот не ушел. Более того…
- Не окажете ли мне любезность танцевать этот вальс со мной?
- Что? – выпалила Тайлин и уставилась на Элиота. На ее лице читалось удивление, смешанное с испугом – зеленые глаза были широко распахнуты и устремлены на юного наследника, а губы были слегка приоткрыты. – Кхм… - словно чувствуя в горле удушье, герцогиня потянулась рукой к воротничку, чтобы ослабить его, но на бальном платье не было никакого воротника. Хрупкая ручка, затянутая в шелковую перчатку скользнула по шее и сжалась в кулачок на груди.
Приглашением Найтрея герцогиня ничуть не обольстилась. Трезво… полутрезво расценив, она решила, что поступок Элиота – это ни что иное, как попытка сгладить напряженную ситуацию – пригласить девушку и танцевать с ней, было делом куда более привычным и обыденным, нежели стоять и ругаться с юной леди. Поэтому Тайлин была твердо уверена, что у этого вспыльчивого молодого человека просто наконец-то включился мозг и он нашел разумный выход из положения. Кружась в танце, они затеряются среди других танцующих пар, а когда стихнут звуки вальса, просто разойдутся в разные стороны, тогда как любопытствующие сплетники переключатся на кого-нибудь еще. Это был бы отличный план, если бы не одно «Но!».
«Я… я не могу. Черт возьми!» - руку Тайлин опустила слишком резко, нервно, а взгляд упал на протянутую молодым человеком ладонь – смотреть куда угодно, лишь бы только не в его глаза. Щеки девушки давно уже раскраснелись от шампанского, а теперь волнение выдавало еще и частое дыхание, столь заметное в этом корсете. – «На глазах у всех. Черт, я оттопчу ему ноги на глазах у всех, и вся академия будет потешаться надо мной до самого выпуска. И Элиот будет в первых рядах».
Мысль была просто невообразимо ужасна. Тайлин не хотела опозориться, а особенно, показаться Найтрею неловкой слонихой – на сегодня было довольно и того, что он поймал ее в библиотеке. Герцогиня не видела в Элиоте врага, но это был оппонент, в глазах которого она всегда должна была быть на высоте, даже если дело касается танцев.
Собрав всю волю в кулак, чтобы более не выдавать своего волнения, Тайлин сделала высокомерное лицо и посмотрела на Элиота.
- Нет, - с надменными интонациями в голосе произнесла она. – У меня нет желания с вами танцевать, - где-то в глубине души Тайлин было неприятно вот так отказывать Найтрею. Ее слова, скорее всего, заденут самолюбие молодого человека, но в данной ситуации положение дел было таково – или он, или она. В конце концов, никто кроме них самих не узнает, что она отказалась танцевать, а значит, гордость наследника пострадает не сильно. – Найдите себе другую пару, - подытожила герцогиня и поклонилась в знак прощания. – Приятного вечера.
Уверенная, что после такого отказа Найтрей не будет упрямиться и не осмелится повторить приглашение, Тайлин тем не менее, решила сделать все возможное, чтобы избежать этого. Шампанское уже вольно гуляло в крови, туманя сознание, и герцогине море казалось ну если не по колено, то хотя бы по пояс. Легко придерживая подол платья, она направилась прямиком к двум девицам, поглядывавшим на нее все время разговора с Элиотом. Во-первых, наследнику Найтреев не хватит смелости подойти, если она будет в обществе других дам, а во-вторых, Тайлин хотелось сказать этим девицам пару вежливых гадостей. Ловко обогнув колонну, герцогиня с самой милейшей змеиной улыбкой подплыла к девушкам.
- Леди, - приветствовала их Барма, лишь только слегка приседая и делая книксен, на что девушки отреагировали незамедлительными реверансами из уважения к герцогскому титулу Тайлин. Герцогиня была собой довольна и приготовилась язвить в адрес этих глупых аристократок, но по спине то и дело пробегал нервный холодок, когда она представляла с какой злостью, должно быть, младший Найтрей сейчас буравит взглядом ее спину.

Лиззи рассматривала Оза с интересом, с которым она вряд ли когда-нибудь кого-нибудь рассматривала. Этот парнишка, если бы не непредвиденные обстоятельства, сейчас должен был бы бежать-спасаться при виде Баскервилля, но! Судьба хитра, а ее планы и того хуже. Все-таки на вряд ли было много людей, которые ожидали от приемного старшего Найтрея такой выходки, как предложение леди Баскервилль - Баскервилль! - выйти за него замуж.
После ее реплики, что Оззи сегодня прелестен, как никогда, парень слегка запунцовел, лицо сделалось радостным - интересно, этот обряд покраснения щек присущ всем Безариусам? Джек ведь тоже когда-то давно, зоть и крайне редко, краснел, если ему говорили редкие комплименты. Ах, эти Безариусы - все они веселы и беззаботны, хоть в трудные времена героизма им не отнимать.
Слова о печеньках были восприняты растерянностью со стороны юного Безариуса. Действительно, а ведь это даже немного странно, что бывшие враги сейчас так преспокойно общаются. Хотя... Баскервилли, они такие - враг, не враг - им все равно, они всегда общаются с миром на "ты". Через пару мгновений блондин подхватил Лиззи под руку и повел к столу, на котором просто обязаны были быть печеньки. Леди Баскервилль только милейше улыбалась все это время, иногда бросая взгляд в толпу, рассматривая ее. Со всех сторон слышались уже заезжанные и изученные вдоль и поперек темы разговоров, такие же небезызвестные ответы на те или иные вопросы. Скукота, да и только - ну почему на всех балах обычно говорят только на одну-три темы, лишь изредка - на пять, но и они не далеко друг от друга уходят по своей оригинальности? Елки-палки, и ведь аристократии все еще не наскучили эти темы - удивительные все-таки эти существа.

Через пару минут наблюдений за Озом Лиззи задала вопрос о его настроении, в котором проследились нотки не то печали, не то еще чего-то, чего Элизабет ну никак постичь не могла. Ее игривый характер, склонный скорее к издевкам и неунывающим минам, просто не позволял ей усвоить такое непостижимое явление, как печаль/ограничения в мышлении и тому подобное.
В любом случае, Оззи заулыбался, выудил из украшений зала причудливый цветок и вручил девушке. Лиззи, как всякая любительница подобных приношений, ответно улыбнулась(хоть улыбка так и не сходила с лица с самого начала праздника), приняв лилие-розу. Припоминая, что она уже видела сто и еще немного лет назад такие цветы в саду Безариусов, улыбка стала еще шире и радостнее - характер характером, а те воспоминания, что остались после Джека, она очень любила и очень не хотела терять их. Ну, собственно, она их, вроде, пока и не растеряла.
- Думаю, Вам просто показалось, леди Элизабет. - Так ответил зеленоглазый парнишка девушке. Лиззи нехотя кивнула - в глазах ее все еще виднелась искринка укора, постепенно угасающая и дающая место искрам веселья. Оззи благополучно был вытащен из своих серых мыслей, грузящих своей пессимистичностью - это уже радовало.
- Печеньки, я про них все еще отлично помню, юный Оззи! И да, называй меня просто Лиззи - а то вся эта официальность, тьфу! - певуче провозгласила девушка, взмахнув руками, словно крыльями, и порхнула к столу, ломящемуся от неимоверно много весящих угощений. Успев выхватить одну из тарелочек с обещанными Озу вознаграждениями за появление на его лице вечной улыбки, девушка вновь вернулась к своему подопечному и, победоносно смотря на завоеванное собой сокровище, протянула блондину тарелку с угощением.

За те несколько минут, что Элиот продолжал хлестать шампанское, Тайлин, показательно вежливо, но отчасти язвительно общавшаяся со сверстницами, успела опьянеть настолько, что ее недавнее здравомыслие отключилось полностью. Фразы в разговоре с молодыми дворянками становились все менее двусмысленными и все более грубыми. Барма все еще злилась на младшего Найтрея и чувствовала на спине его прожигающий взгляд, но ярость, вызванная разговором с ним, выплескивалась на ни в чем не повинных девушек. Хотя… так уж ни в чем не повинных? Если постараться, то всегда можно найти повод, а дамы своими взглядами и перешептываниями повод для ненависти Тайлин услужливо предоставили.
«Вот же дуры. Лишь бы хихикать, да сплетничать», - за милейшей улыбкой герцогини скрывалась откровенная ненависть. Алкоголь усугублял любые эмоции девушки, делая их более яркими – если это злость, то она перерастала в настоящую агрессию; если веселье,  то в откровенное счастье. И если в привычной обстановке Тайлин смотрела бы на кокетливых девиц лишь с недовольством, то сейчас они ее прямо бесили.
Но как бы не злилась Барма на своих собеседниц, она прекрасно понимала, что основная причина ее ярости болтается где-то в бальном зале и, наверное, так же негодует, получив столь неожиданный отказ. Сама Тайлин едва ли могла представить, чтобы кто-то посмел отказать наследнику Найтреев, тем сильнее она задевала гордость упрямого и своенравного молодого человека, не согласившись на танец.
«Ладно, переживет. Тоже мне проблема. Все бывает в первый раз».
Разговор начал утомлять и грозил перерасти в откровенное хамство, как вдруг рядом с беседующими дамами возникла та сама причина недовольства леди Барма. Элиот подошел так стремительно, что девушки-дворянки, беседовавшие с Тайлин, заметно сжались, опасаясь гнева молодого наследника. На лице же герцогини появилась язвительная ухмылка – ей было уже море по колено, и какую бы гадость Элиот ей ни сказал, она была готова.
- Ах, Элиот, это опять Вы? – притворно светясь от счастья заявила Тайлин, разворачиваясь к склонившемуся в поклоне молодому человеку.
Он был вежлив, но герцогиня внутренне напряглась, догадавшись, что пришел он по ее душу – хоть вежливый поклон и был адресован всем девушкам, но то, как он прожигал ее взглядом, показательно демонстрировало на кого сейчас выплеснется ярость. И Тайлин поспешила занять оборонительную позицию, а лучшая защита, как известно, это нападение.
«Только попробуй сказать какую-нибудь глупость, сполна получишь», - позабыв о своих собеседницах, Тайлин отвечала Элиоту таким же пристальным и угрожающим взглядом, в мыслях уже полностью теряя над собой контроль и обращаясь к Элиоту на «ты».
- Леди Тайлин, до конца этого вальса еще далеко – не согласитесь ли потанцевать? – произнес Элиот все так же не сводя с Тайлин взгляда и вновь протягивая ей руку.
Это приглашение шокировало Барму не меньше, чем в первый раз и удивление, появившееся в ее глазах, не могло ускользнуть от пристального взгляд, с которым Найтрей продолжал на нее смотреть. Именно этот взгляд заставил ее собраться и решиться ответить нахальному мальчишке с дерзостью и очередным отказом.
- Да! – выпалила Тайлин и вновь округлила глаза, удивляясь тому, что сама только что сказала.
Вообще-то, планировалась ответить «Да идите Вы к черту, Элиот!», но так некстати начавшаяся икота, оборвала фразу на первом же слове. Найтрей не упустил момента и, воспользовавшись замешательством герцогини, ухватил ее за руку и потянул на себя.
«Что же делать?» - в опьяненном сознании вспыхнул панический вопрос, когда молодой человек вывел ее на танцевальную площадку и они сразу же вклинились в ряды танцующих пар.
Все произошло так стремительно, что Барма не успела оказать ни малейшего сопротивления – Элиот на удивление ловко воспользовался ситуацией. А теперь, кружась в пестрой толпе танцующих, отказ, брань и возмущения были просто невозможны – слишком поздно. Оставалось расслабиться и получать удовольствие.
Танцы были тем, что Тайлин по-настоящему любила, но в отличие от чтения, игры в шахматы и расследования всевозможных происшествий – пусть даже это пропажа с кухни индейки, с танцами у нее не все ладилось. От природы не лишенная грации, маленькая Барма двигалась легко и изящно как в жизни, так и в бальном зале, но как только легкую табуретку, вручаемую ей учительницей танцев, когда Эрик отлучался на тренировки, заменял живой партнер, начинались проблемы. Бесконтрольное, подсознательное желание вести в танце, подгоняло Тайлин, и это заканчивалось ворчанием партнера и оттоптанными ногами. Привыкшая к лидерству, она никак не могла смириться с тем, что в танце для девушек не предусмотрено ведущих ролей – нужно просто довериться партеру и позволить ему вести.
Вот кому-кому, а Элиоту Найтрею Тайлин никогда бы не доверилась. И сейчас она тоже не собиралась этого делать, но затуманенное алкоголем сознание затормаживало реакции, и герцогиня не могла лидировать. Поначалу это злило, но уже после нескольких поворотов, девушке стало понятно, что она еще ни разу не наступила на ногу своему партнеру и не сбила ритм. Это воодушевляло.
«Все в порядке», - на лице Тайлин появилась довольная и несдержанная улыбка, которую она подарила Элиоту. – «Мы танцуем! Здорово!»
Радость от танцев сейчас занимали герцогиню куда больше, чем глупые распри со вспыльчивым наследником. Недовольство бесследно исчезало. Оставались только радость, веселье и улыбка.

Отредактировано Taileen Barma (2011-11-26 14:01:08)

Как, должно быть, торжествовала Барма, отказав ему в первый раз, увидев его удивление. Как, должно быть, приятно ей было осознавать, что несдержанный наследник Найтреев остался где-то в зале, чувствуя себя по меньшей мере идиотом, а она сама удалилась, гордо подняв голову.
…И как теперь торжествовал он, когда повторное предложение огорошило Тайлин настолько, что она удивленно расширила глаза, не скрывая своего изумления, когда она, явно готовая выдать какую-нибудь язвительную фразу, запнулась, ограничившись одним только «да», которое повергло в шок ее, а Элиоту дало повод праздновать маленькую молчаливую победу в их противостоянии.
Естественно, Найтрей не замедлил воспользоваться ее согласием и учтиво взял Тайлин за руку, затянутую в ту самую перчатку, которую леди Барма выронила из рук в библиотеке. В той самой злополучной библиотеки, с которой все началось. Только, кажется, ни один из них уже не помнил того конфликта – сейчас важно было совсем другое: вальс, причем не как танец ради танца, от которого можно получить удовольствие, а как танец из вредности, чтобы доказать друг другу… что-то. Видимо, кто из них вреднее. Или упрямее.
К танцующим парам они подошли быстро. Хотя Элиот хорошо знал этот вальс и прекрасно представлял, что впереди еще много времени, дабы «насладиться» обществом друг друга, он все равно торопился, утягивая за собой Тайлин – торопился машинально, подсознательно, не иначе как ожидая, что Барма вздумает сбежать. Вот это была бы картина: Тайлин Барма, согласившаяся на танец с наследником Найтреев, в последний момент рывком высвобождает руку и, вставив пару ласковых, гордо удаляется. Не понятно, чья репутация пострадала бы больше.
Но Тайлин, то ли успокоенная изрядным количеством выпитого алкоголя, то ли осознающая, что они и так привлекли к себе излишнее внимание сегодня, не попыталась в последний момент продемонстрировать свой буйный нрав – и спустя несколько мгновений, они уже кружились с быстром вальсе среди других пар – улыбающихся, смеющихся, в большинстве своем явно довольных и праздником, и залом, и музыкой…
А Элиот всегда гордился своим умением хорошо танцевать – это у него получалось едва ли не лучше, чем игра на фортепиано. Раньше ему не доводилось вальсировать с Тайлин, и теперь он с одобрением отмечал ее легкость и пластику движений, а сменившееся улыбкой сосредоточенно-недовольное выражение ее лица повлияло и на Найтрея – в конце концов, он и хмуриться перестал. Улыбнуться вредной Тайлин пока еще было выше его сил и желаний, но прогресс был заметен на лицо: уже после первого круга он одобрительно ухмыльнулся ей, ни разу не наступившей ему на ногу хотя бы из вредности.
Постепенно музыка начала затихать и замедляться, и вместе с ней шаги танцующих стали не такими быстрыми, а на последних протяжных аккордах остановились все: кто более плавно, кто резче – в зависимости от собственного опыта. Элиот, поддерживающий Тайлин за талию, тоже сделал несколько финальных шагов и остановился – не в центре, а с краю, у одной из колонн, условно определяющих место для танцев.
Этикет требовал поблагодарить свою партнершу, и наследник, убрав руку с талии Тайлин, вежливо склонил голову, мысленно поражаясь своему сдержанному поведению – даже не попытался найти повод придраться к чему-нибудь, в кои-то веки показывая окружающим, что в детстве его воспитанием все же занимались, и, не торопясь выпускать ладонь Тайлин, отвел ее в сторону – исключительно из вежливости, как ему самому казалось. И тут, разумеется, подлетел слуга с напитками, которые, конечно же, требовались подуставшим после танца господам.
- Замечательно танцуете, Тайлин, - буркнул Элиот, возвращаясь в свое привычное хмурое состояние, но протягивая своей сокурснице бокал шампанского, демонстрируя чудеса галантности. Странно, но он правда остался доволен танцем, когда еще несколько минут назад хотелось не столько танцевать, сколько поставить отказавшую ему Барму на место. Раздражение, вызванное отказом, испарилось даже быстрее недовольства от встречи в библиотеке.

Найтрей снова хмурился, как будто на его лице и не было еще минуту назад вызванной танцем довольной улыбки. Если поначалу он и не заметил, что Тайлин побледнела, то сейчас, когда герцогиня прислонилась к колонне в поисках опоры, не обратить внимания на ее бледность и слабость было невозможно. Все же Элиот не был настолько невнимательным к окружающим. Многое, бывало, ускользало от него, но лишь в моменты, когда мысли были заняты чем-то посторонним и более важным.
Бокалы с шампанским вернулись на поднос слуги – за ненадобностью. Элиот замешкался на мгновение, вглядываясь в личико герцогини – а вдруг ему показалось, и Тайлин просто подустала после долгого танца? Но нет – взгляд наследника остановился на ее побелевших губах, и Найтрей уверенно взял герцогиню под руку. Не время было спрашивать разрешения.
- Идемте, - поддерживая Тайлин и стараясь не обращать внимания на явно любопытные провожающие их взгляды, Элиот спокойно повел ее за собой, к выходу из зала, но не к тому, откуда явились все гости, а к противоположному – выходящему в небольшой коридор, соединяющий бальный зал с зимним садом – непременным атрибутом дворянских домов. В конце концов, на улице было еще слишком холодно, в чем Найтрей убедился сам, с утра пораньше возвращая бестолкового брата в дом, а в холле постоянно снуют люди. Самое лучшее место, чтобы в тишине подышать свежим воздухом – среди растений.
Рассудив так, Найтрей без каких-либо сомнений отвел герцогиню под сень высокой зелени, за которой виднелся стеклянный потолок и стены. В глубине сада стояли деревянные скамеечки, но когда Элиот, заботясь о том, чтобы устроить бледную Тайлин как полагается, провел ее дальше, впереди послышались голоса – шепот, короткие смешки, а за ними – шуршание одежды и быстрые, но тихие удаляющиеся шаги.
«Похоже, спугнули кого-то», - хмыкнув, Найтрей провел Тайлин к уже опустевшим скамейкам. В том, что отсюда только что кто-то поспешно бежал, сомневаться не приходилось – в воздухе отчетливо ощущался аромат роз, которые вовсе не росли в саду, а под ближайшей скамьей острый взгляд наследника заметил розовую ленту, впопыхах оставленную какой-то девицей. Или ее неосторожным ухажером.
«И это – в моем саду», - Элиот не сдержался и недовольно фыркнул – естественно, богатое воображение тут же нарисовало соответствующую картину: тискающуюся парочку юных аристократов. И это - в его саду!
Тем временем, пока мысли Элиота были заняты посторонним, он машинально подвел Тайлин к скамейке. И только тогда очнулся.
- Присаживайтесь, - отпуская ее руку, пробормотал юноша, отчего-то поймав себя на мысли, что лучше бы Тайлин не заметила ни аромата необычных для сада цветов, ни ленты под скамейкой. Раз уж ему в голову приходят всякие глупости, то до чего может додуматься девушка? Хоть Тайлин и выгодно отличалась от других его сокурсниц, она все равно была представительницей прекрасного пола – одним из странных созданий, логика которых иной раз была совершенно недоступна наследнику герцогского Дома.
- Как вы себя чувствуете? – ляпнул Элиот первое, что пришло в голову – лишь бы отвлечь герцогиню от смущающих его самого факторов. Привычно хмуря брови, Найтрей ничем не выдавал своего смущения – только немного нервно теребил манжету, якобы поправляя.

Бесконечная зелень: от экзотических фикусов и пальмоподбных растений, названий которых Элиот не знал – никогда не интересовался ботаникой, - до привычных для глаз азалий, клена, можжевельника – только в миниатюре. Садом занималась сестра – любительница цветов и необычных растений, а эти крохотные деревья в горшочках совсем недавно привезли из соседней, восточной страны, и они нашли свое место не только в зимнем саду – парочка уже прочно обосновалась в комнате Ванессы, а некоторые – даже в библиотеке. Зачем – не понятно.
За бегониями и возвышающимися над ними фикусами почти не видно было земли, и о ее существовании в этом царстве зелени напоминал только запах: смешанные ароматы цветов, листьев и влажной почвы. После душного зала требовалось время, чтобы привыкнуть к этому свежему влажному воздуху. Элиот, чаще всего обитающий в сухости библиотеки, всегда чувствовал себя не совсем уютно в этом саду.
Сейчас, стоя напротив Тайлин и сосредоточенно разглядывая миниатюрную сосенку в коричневом горшочке, выставленную на возвышение рядом со скамьей, глубоко, но неторопливо вдыхая непривычный воздух и все еще мучая несчастную манжету, Элиот сосредоточенно размышлял о… всяких глупостях. О том, что Тайлин заметила чертову ленту (не зря же к прическе потянулась!), и о том, что некоторые неаккуратные посетители могут нечаянно спихнуть эту маленькую изящную сосну с ее постамента, даже не заметив этого. Как ленту.
- У Вас чудесный зимний сад, - послышался заметно окрепший голос Тайлин. Элиот среагировал мгновенно, отвлекшись от созерцания сосенки, и встретился с поднявшей голову герцогиней взглядом. В тишине и прохладе зимнего сада Тайлин быстро приходила в себя – исчезла нездоровая бледность, порозовели щеки – только тон еще не сменился на обычный приказной.
«..и блеска в глазах не хватает. Должно быть, ей еще рано вставать», - про себя заметил Найтрей и оставил в покое манжету, сцепив руки за спиной. То, что Барма начала приходить в себя, успокоило его – перспектива приводить потерявшую сознание леди в чувство испарилась.
Элиот не сразу осознал, что молчаливо разглядывает свою случайную спутницу. Но как только этот вопиющий факт достиг его сознания, Найтрей невольно шагнул назад, чувствуя, как стремительно заливается краской лицо, а язык не поворачивается сказать что-нибудь вразумительное. Пялиться на человека без стеснения – само по себе не вежливо, а тут еще… такие обстоятельства! Сколько раз за день они успели привлечь к себе внимание!
«…и розами пахнет», - мелькнула в голове идиотская мысль, навеянная – не иначе! – затормозившим в своем действии шампанским. Элиот поджал губы, смущенно отворачиваясь от Тайлин и поспешно оглядывая разросшиеся папоротники – лишь бы за что-нибудь зацепиться взглядом! Но нет, папоротники оказались на удивление однообразными растениями, как и соседствующие бегонии.
- Если вам лучше, то пора возвращаться, - в своей обычной манере резко проговорил Найтрей, сжимая кулаки из непонятно откуда взявшейся злости. Непонятно – но юноша предпочитал думать, что виновата в приступе его ярости герцогиня. Ведь это она нарушила его покой своим вторжением в библиотеку, это из-за нее все пялились на Найтрея, когда они входили в зал церемоний, это она отказалась танцевать с ним!.. Все она. Из-за нее он сейчас торчит здесь и как будто отсюда слышит, как перешептываются провожавшие их взглядами сплетники и сплетницы. Слух о том, что наследник Найтреев всюду таскается под ручку с молодой герцогиней-иностранкой к вечеру облетит всю Лебле, а назавтра об этом будет знать пол страны. Еще через день весть достигнет родной страны Тайлин. Это же высший свет! Здесь иначе не бывает.
И не имеет значения, что Элиоту, по большему счету, плевать на подобные сплетни – лишь бы они не запятнали репутацию его семьи. Самое ужасное в этом то, что его имя будут произносить вместе с именем этой несносной, невоспитанной, грубоватой…
«...но умной и симпатичной Барма».
В тишине сада отчетливо скрипнули зубы. Последняя, ненавязчиво мелькнувшая мысль вывела Найтрея из себя настолько, что он не сдержался и пнул стоящий рядом пустой керамический горшок, который в одно мгновение отлетел и разбился вдребезги о возвышение, на котором стояла сосенка… и кто бы мог подумать (на деле, этот «постамент» должен был стоять как влитой в пол), но возвышение покачнулось, а вместе с ним – и горшочек с миниатюрной сосенкой. Изумительной сосенкой, уникальной, которой так дорожила его сестра – впрочем, как и всеми другими маленькими деревцами. В конце концов, одно такое дерево стоило чуть ли не целое состояние!..

Найтрей, рванувший вперед через мгновение после столкновения керамического горшка, теперь рассыпанного мелкими осколками по полу, с возвышением, с которого вот-вот грозила упасть не так давно приобретенная сосна, вместо несчастного дерева поймал… Тайлин. И хотя он все еще был зол и на нее, и на себя, и даже неожиданный маневр не приглушил его эмоций, он не мог не поддержать леди, вцепившуюся в него словно утопающий в спасательный круг.
«Выступаю в роли благородного спасителя», - подумалось Элиоту, когда где-то впереди послышался стук и характерный звук бьющейся керамики – еще один горшок раскололся, явив миру грунт и корни миниатюрной сосны.
В голову лезли еще всякие глупости воспитанного на приключенческих романах мальчишки: как он, рыцарь без страха и упрека, спас прекрасную даму от неминуемой гибели – от дракона, например. Испарившийся гнев сменился активизировавшейся фантазией – мальчишеский ум проводил забавнейшие аналогии, сравнивая хвойное дерево с неудачливой рептилией, униженной и побежденной, а вредную Тайлин – с прекрасной принцессой, которая, согласно сюжетам большинства сказок, должна была наградить своего спасителя поцелуем…
«Поцелуем?..» - переспросил самого себя Найтрей, вдруг встретившись взглядом с красивыми зелеными глазами своей «принцессы». А ведь замешательство и смущение ей больше шло, чем обычное недовольство…
Но прекрасная принцесса, коей он невольно окрестил Тайлин, как и всякая воспитанная девушка, опустила взгляд, смущаясь столь непривычной близости и, конечно же, стесняясь исполнить свой долг спасенной из лап огнедышащего дракона леди. Сделала она это зря – вдохновившийся Элиот, которому для полноты картины не хватало только опаленной огнем шевелюры, всерьез проникся своими аналогиями. А стойкий аромат роз, витавший в воздухе, дурманил еще хлеще выпитого шампанского… И никого не волновало, что в логове дракона не должно пахнуть розами.

…Время вокруг словно остановилось. Зимний сад, поддаваясь бурному воображению, обратился из помещения, наполненного растениями, в каменный холл старинного замка. Тайлин Барма, с которой еще недавно Найтрей ругался и обменивался не слишком приятными любезностями, теперь находилась в его объятиях, и это казалось совершенно нормальным… Более того, приятным. И не хотелось ее отпускать, – вдруг снова попадет в лапы голодного зверя? – и настолько же сильно хотелось получить воображаемую награду благородного спасителя.
Пальцы, только что бережно сжимавшие плечо герцогини… нет, прекрасной принцессы в синем платье, уже касались ее подбородка, приподнимая залившееся румянцем личико. Голубые глаза снова встретились взглядом с зелеными и не прочли в них ни намека на недовольство или возмущение – только смущение, только природную скромность.
«Настоящая принцесса», - мысль мелькнула в блондинистой голове, сопровождая аккуратное, но долгожданное прикосновение губ к губам – одновременно и решительное, и робкое. А вдруг принцесса испугается?

Запах свежей зелени, столь редкий в это время года, стойкий аромат роз, которые в помине не росли в этом зимнем саду, явственная свежесть после душной бальной залы и одновременно разливающийся по всему телу приятный жар – все смешалось и закружилось в хороводе мыслей, который странно походил на полное их отсутствие. Вроде бы фантазия еще работает, дразня неискушенный мальчишеский ум всякими выдумками про принцесс и их спасителей, но и новые ощущения – губы на губах, хрупкие плечи под ладонями и стройный девичий стан, прильнувший еще ближе, чем в недавнем танце – будоражат сознание, искореняя всякую внятную мысль и оставляя лишь приятную пустоту и наслаждение этим мгновением – первым и единственным.
Секунды первого в жизни поцелуя тянулись целую вечность – коснуться губами, поначалу нерешительно, замереть на мгновение, раздумывая, что же дальше, и разомкнуть их, чувствуя, как в ответ приоткрывается аккуратный маленький ротик Тайлин… И, следуя внезапному порыву или интуитивной уверенности – кому как больше нравится называть это чувство – аккуратно, нежно, боясь сделать что-то не так, прихватить ее губу, невольно делая поцелуй чуть более глубоким. И ни разу светловолосую голову Найтрея не посетила мысль, что перед ним – несносная Барма, что он целует несносную Барму, что руки скользят по плечам несносной Бармы, цепляясь за короткие рукава и длинные перчатки… его принцессы.
- Кхм-кхм, - вежливое, но настойчивое покашливание за спиной нарушило блаженную тишину как раз в тот момент, когда Элиот скользнул руками с плеч юной герцогини на талию – только чтобы обнять, прижать к себе крепко-крепко… Но Найтрей, несмотря на окутывающий его сознание дурман, оказался значительно восприимчивей своей спутницы.
Когда он поспешно отшатнулся, краем глаза замечая затуманенный взор неохотно приоткрытых глаз герцогини и с трудом заставляя работать собственную голову, пути к отступлению были перекрыты – отец,  грозно хмурящий брови герцог Найтрей, возвышался над ними, совсем рядом, и смотрел так пронзительно-сурово, что Элиот весь похолодел. Младшему сыну и наследнику слишком хорошо был известен нрав его отца. Не стерлись еще воспоминания далекого детства, когда отцовское слово было истиной последней инстанции, и никто не смел ему перечить. Так было и до сих пор. Ни слова поперек. Ни единой вспышки в его присутствии.
- Элиот? – не надо было долго гадать, что хочет от него герцог, буравя сына  долгим взглядом и словно не замечая притаившуюся рядом Тайлин. Юноша, развернувшись к отцу, непроизвольно загородил собой герцогиню, словно хотел защитить от гнева герцога Найтрея, чьи вспышки иной раз бывали похлеще элиотовских. Он-то умел выдерживать этот взгляд. И в меру адекватно реагировать.
- Мы уже возвращаемся в зал, - сосредоточенно хмуря брови и не замечая даже, как горят румянцем щеки, Элиот разом ответил на несколько незаданных вопросов. Отец не сводил глаз со своего сына и наследника, а наследник тратил все оставшиеся силы и извилины на то, чтобы выдержать молчаливый поединок. Поэтому и не заметил, как невольно сказал «мы» вместо более уместного «я и леди Барма». Не заметил, как этими словами подарил отцу очко в его пользу, которое могло ему аукнуться.
- Я хотел бы побеседовать с тобой, Элиот, - останавливая сделавшего было шаг в сторону сына громким безапелляционным предложением, герцог Найтрей, все так же не замечая Тайлин, продолжил, - после бала.
Вечно нахмуренное лицо Бернарда Найтрея не выражало ничего ясного. Залегшая меж бровей морщина придавала ему сходство с хищной птицей, готовой в любой момент стремительно броситься на жертву и растерзать. Никто не мог с уверенностью сказать, что именно у него на уме, но сейчас все было досконально ясно – подобное вольное поведение будущего герцога не сойдет Элиоту с рук.
Элиот только кивнул, оставляя без ответа слова отца. В голове не осталось ни намека на недавние грезы – только решимость и сосредоточение. Не утруждая себя вежливым предложением, Найтрей просто схватил Тайлин за затянутую в перчатку руку и потянул за собой – мимо папоротников, к выходу в душный зал, мимо отца, взгляд которого он чувствовал спиной, пока они не скрылись за поворотом.

Из прохлады и свежести зимнего сада в духоту бальной залы – едва не задыхаясь в смешении запахов, судорожно соображая, куда теперь идти, зачем идти и что теперь будет, но сохраняя внешнее спокойствие и невозмутимость. И ни на секунду не выпуская руку Тайлин.
«Идиот! С каких пор ты перестал думать головой?!»
Честя самого себя на чем свет стоит, подбирая такие эпитеты, которые ни один уважающий себя и воспитанный дворянин не посмеет произнести в обществе, Элиот пробирался вперед, цепко держа герцогиню за руку и ни на секунду не задумываясь о том, что же чувствует сейчас она.
Взгляды многочисленных гостей в кои-то веки были обращены не в их сторону – речь молодоженов оказалась более занимательной, хотя любой дурак знал, что весь этот неподдельный интерес, улыбки и смягчившееся с выпитым шампанским осуждение – результат долгих и упорных тренировок правильного поведения в обществе. Манеры, этикет, негласные правила приличия, даже самые абсурдные – любой дворянин впитывал все эти знания с молоком матери, с уроками гувернеров и гувернанток.
«Как будто тебя манерам не учили, Найтрей», - жестко отчитывал сам себя Элиот, перебирая в уме все свои сегодняшние действия, - «с самого начала вел себя, как идиот».
Элиоту не было свойственно ругать самого себя, тем более так категорично осуждать свои действия. Он не привык их анализировать, делать выводы и быть внимательнее «в следующий раз». Для этого всегда рядом был слуга, готовый отвесить господину подзатыльник и во всеуслышание объявить, что Найтрей – дурак. И хотя Лео с ним был всего несколько лет, юноша настолько привык к его постоянному присутствию рядом и готовности осадить, втолковать или, напротив, поддержать, что в его отсутствие совсем слетел с катушек. Не было Лео – и он ругал сам себя.
Они покинули зал как раз в тот момент, когда молодожены закончили свою речь и зал взорвался бурными аплодисментами. В холле дышалось легче, и на смену бурному недовольству собой пришла растерянность. Элиот, на секунду замешкавшись у выхода, быстро принял решение и  заторопился еще больше – у него есть совсем немного времени до того, как гости начнут покидать зал, отправляясь по домам. До этого надо было посадить герцогиню в экипаж и попрощаться, чтобы потом забыть произошедшее как страшный сон…
«Нет, не забыть. Еще отец», - напомнил себе Элиот, торопливо спускаясь с герцогиней по широкой лестнице, ведущей к выходу. Он отдавал распоряжения слугам на ходу – всякому, кто встречался ему на пути – старался не терять ни минуты. И за всю дорогу от сада до выхода ни разу не оглянулся на Тайлин.

…Ожидание было мучительным. Надо было сказать что-нибудь в этом затянувшемся молчании, а не стоять столбом, в который раз демонстрируя свою невоспитанность. Мартовская прохлада охладила пыл, но не выветрила из головы дурацкие мысли. 
- Мне, наверное, следует принести свои извинения… - Тайлин заговорила первой, избавив его от необходимости придумывать ненавистно-вежливые речи, - я без разрешения вторглась в Вашу библиотеку… что было крайне невежливо с моей стороны…
Герцогиня Барма говорила необычайно тихо, вежливо и сбивчиво. Элиот все еще опасался смотреть в ее сторону – вдруг ее вид вызовет очередные ассоциации с принцессами и ее спасителями, которые привели к таким последствиям. Лишь только хмурил брови, собираясь с духом и готовя ответ на ее вежливые извинения.
- Но… как бы то ни было, я прошу простить мне подобное поведение…
Глубоко вздохнув, Элиот медленно обернулся к ней. Прямо глядя в ее зеленые глаза, Найтрей пытался увидеть в них настоящие чувства – не вынужденную необходимость извиниться, а то, что она думала о случившемся на самом деле. Просто чтобы удостовериться,  что ему не привиделся зимний сад и этот поцелуй, в освежающей прохладе казавшийся качественной галлюцинацией.
Но смущение и растерянность обычно уверенной в себе герцогини привели Найтрея еще в большее смятение. Значит, никакой галлюцинации не было.
- И я приношу свои извинения, если непочтительно вел себя с вами, - грубовато – всего лишь из-за своего волнения –  проговорил Найтрей, отвечая любезностью на любезность, когда совсем рядом послышался стук копыт и шорох – по подъездной дорожке прибыл, наконец, экипаж леди Бармы. Элиот едва сдержал вздох облегчения – хотелось скорее остаться одному и хорошенько обдумать все, что сегодня произошло… И то, что он будет говорить отцу.
Когда экипаж остановился, Элиот протянул Тайлин руку. За какой-то один день этот жест стал слишком привычным, и Найтрей почувствовал, как рука дрогнула, коснувшись тонкой ручки Тайлин. Часто ли будущий герцог Найтрей ходил с леди под ручку?
Неторопливо спустившись по парадной лестнице, стараясь ни одним движением не выдавать своего волнения, Элиот помог герцогине забраться в раскрытую дверцу экипажа. В конце концов, не все же манеры он растерял сегодня? 
- Я… - юноша запнулся на мгновение – отчего-то хотелось сказать на прощание что-нибудь кроме пары стандартных слов, но мысли мгновенно перепутались в голове, - …всего хорошего, леди Тайлин.
Так и не придумав ничего, Найтрей недовольно поджал губы. Брови привычно хмуро сошлись на переносице, и юноша сделал шаг назад, чтобы позволить экипажу нормально отъехать – а с ним и его беспокойству, его растерянности и непривычному чувству неловкости. Все это так мешало сейчас – ведь предстоял серьезный разговор с отцом, от которого можно было ждать чего угодно. А лучше – не ждать вообще ничего. Все равно не угадаешь.